Промелькнула гигантская физалия, игриво перевернувшаяся на бок. Ее смертоносные лиловые щупальца выписывали в воде затейливые узоры, пытаясь обмануть стайку глупых мальков.

И тут мы вынырнули.

Ту гамму ощущений, когда меня выдернуло из воды, на манер пробки от шампанского, я, наверное, не забуду никогда. Спиной вперёд, оседлав здоровенную полупрозрачную акулу, я истошно вопила все то время, что мы летели над водой. Лишь когда вновь нырнули, то поняла: мы только что преодолели барьерный риф. Кораллы, пленяющие своей красотой в бусах и статуэтках, сейчас напомнили мне кривые ятаганы, выглядывавшие из воды.

Акула врезалась в воду и сразу же ушла на глубину. Я видела, как следом ныряют и другие погонщики, торпедами преследуя нас. Клим не оборачивался, но я спиной чувствовала его напряжение.

Повернула голову, всматриваясь вперед. Лучше бы глядела на перекошенные от напряжения рожи соперников. Прямо по курсу наличествовал барьер. Прозрачный. А за ним – разевающая рты в крике оголтелая толпа. Наверняка, народ орал, свистел и улюлюкал, но я этого не слышала. Лишь видела, как кто-то припрыгивает от нетерпения, другие усердно работают локтями, протискиваясь поближе к дамбе. И никто, никто не желал уходить, а мы неслись прямо на них.

Я повернула голову обратно, вцепилась покрепче в плавник и зажмурилась. Будь что будет! У меня за свою жизнь сил трястись уже не было.

Акула врезалась в барьер, плетение на краткий миг раскрылось воронкой, вытолкнув нас на водной ладони прямо перед толпой. По барабанным перепонкам сразу же ударил гвалт толпы, кто–то подскочил к нам, развязывая веревки. Клима трясли за руку, поздравляя... А я, едва только освободилась от пут, согнулась в рвущем грудь кашле. Мы пришли первыми, но какой ценой.

«Напарничек», к его чести, оторвался от процесса обнимания–лобзания с желающими его поздравить и участливо похлопал меня по спине.

Вслед за нами через барьер выпрыгивали и другие сцепки. К кому-то подбегали, кто-то зло сплёвывал на брусчатку морскую воду, разбавленную проигрышем.

– Ты как? – Клим задал самый идиотский вопрос из всех, что мог произнести.

Едва я прокашлялась (и по ощущениям оставила на грязном булыжнике половину легких), с трудом выдавила из себя:

– Ты псих.

Клим тут же парировал:

– Нормальность в этом мире неуместна.

Ну раз неуместна… Я саданула кулаком от души. Метила не в скулу, наверняка этот паразит успеет увернуться, и не в челюсть (может и перехватить руку), а под дых. Вложила в удар всю накопившуюся ярость, злость, страх, жажду жизни.

Клим, не ожидавший такого поворота событий, охнул и, чуть согнувшись, прохрипел:

– Никогда не думал, что такой маленький кулак может так больно ужалить.

А я, польщенная комплиментом, добавила еще и чаевых коленом в пах. Оглянувшись на замершую вокруг толпу, требовательно протянула раскрытую ладонь, обращаясь к Рою, что обтирал сальные руки о свои полосатые штаны:

– Мои десять талеров. За победу.

Как ни странно, спорить со мной никто не стал. Деньги оказались в руке практически мгновенно. И я, сжав их в кулаке, пошла прочь, не оборачиваясь.

Дорогу я помнила смутно, но сейчас единственное, чего мне хотелось, это уйти отсюда побыстрее. Передо мной расступались, но вслед несся шепот:

– … Четверо. В этот раз двое из моря не вернулись.

– А кто?

– Рисковый Ник с рулевым. Его, вроде говорят, Череп ледяным копьем пробил.

– Так не по правилам же…

– А кто эти правила по ту сторону барьера разбирать будет?

– Череп в последнюю гонку изрядно выиграл, да еще и на себя сто талеров поставил…видать, и сегодня хотел. Да только сам не вернулся, как и его напарник.

В толпе переговаривались, и эти голоса… С такой же интонацией можно обсуждать цену на брюкву на базаре. Праздное любопытство, не более.

Я понимала, что четверо оставшихся в море – это моя вина. Уже почти не видя ничего перед собой, сцепив зубы, упорно шла вперед, когда мне перегородил дорогу здоровяк.