Птицы тянули шеи, словно прислушивались к нашему разговору и недовольно шипели.

— Фу, мерзкие твари. — Я скривилась и непроизвольно передернула плечами.

Гранд усмехнулся.

— Эти то как раз ничего, а вон те, видишь, чуть подальше за деревьями прячутся, те намного хуже.

Присматриваюсь, и точно, между деревьев роятся серые тени странных существ похожих на кенгуру с головой крокодила.

— Пожалуй, соглашусь, мне лучше оставаться за периметром. — Тащу свою охапку к общей куче.

Прыгаю на импровизированное ложе и вытягиваюсь во весь рост.

— Неплохо. — Восклицаю вслух. — Не перина, но получше будет, чем на голой земле.

Бросив рядом последнюю охапку, сверху валится Эстегон.

— Блаженство! — Гранд вздыхает. — Еще бы пожрать и жизнь удалась.

При разговоре о еде у меня сразу возникает вопрос, который мучил меня весь день.

— А вот скажите мне, Ваше Высочество, — за шутливой формой стараюсь скрыть волнующий меня интерес, — тот плод, что принес мне Рой, действительно был ядовитый?

— Насколько я разбираюсь в диких плодах — да.

— И как ты это объясняешь? — Спрашиваю уже абсолютно серьезно. — Истмари не мог ошибиться.

Гранд повернул ко мне свой римский профиль.

— Ты знаешь, мы с ним друг друга не сильно жалуем, но все же у меня язык не повернется сказать, что Рой хотел тебя отравить.

Вот как он так делает, недоумеваю. Вроде бы много чего говорил и слова все хорошие, а в результате осталось только «Рой хотел тебя отравить». Ну, бред же. Настоящий бред.

— А ты, стало быть, не веришь, что Рой на такое способен? — Пру напролом.

— Я такого не говорил. Я говорил — мне хочется верить, что он такого не делал.

Вывернулся, подумала про себя. Все равно никогда не поверю, Рой мне зла ни за что не причинит. Как кстати он там? Поднимаю голову, вижу успехи у него не очень. Пойманной рыбы на берегу не видно. И тут мне в голову приходит мысль, как помочь Рою.

Зову Варга.

— Кто-то, помнится, хотел пошалить?

Демон молчит, видно, все еще дуется. Ладно, думаю, можешь не отвечать, но договор то ты выполнять обязан, никуда не денешься. Подхожу к краю воды и бросаю в нее камень. Блюм! Раздается всплеск, и пузырьки сопровождают движение камня ко дну. Поднимаю взгляд, и десяток виртуальных камней падает в воду. Пока беззвучно, но вот подключается Варга и уже несколько десятков, булькая, стремятся ко дну. Еще одна партия уже с шумом и брызгами падает в воду сплошной полосой дождя. Разворачиваю полосу дугой и двигаю против течения на нашего рыбака. Гоню как сетью испуганную живность на Роя. Теперь совсем другое дело, вокруг него бурлит вода от бегущей в страхе рыбы. Истар стремительно вырывает из воды самые крупные экземпляры, и вот уже с пяток солидных рыбин брыкаются на берегу, выброшенные его лапой.

Мокрая огромная зверюга, оскалив саблевидные клыки, улыбается мне счастливой улыбкой, а я в ответ радостно кричу ему.

— Давай, Рой!

Мы работаем, как один механизм сложной машины, и от этого ощущения единения становится теплее на душе, поднимается порыв радостного возбуждения.

— Давай! Давай, Рой! — Вновь кричу я и гоню на него новую волну.

В несколько минут Истар накидал на берег с десяток полуметровых тушек, и я остановила камнепад, не в силах держать такое количество предметов дольше.

Держа в лапах последнюю пойманную рыбину, Рой зашагал к берегу.

— Здорово! — Он оскалился, проходя мимо меня, показывая свои безупречные клыки.

Жарить, конечно же, взялся Эстегон, после таверны у него проснулись глубоко спрятанные задатки кулинара. Вот, поди ты, какая несуразица, аристократ, голубая кровь, а ему больше всего нравится готовить, что-то там помешивать, подсолевать, создавать новые вкусы. Он, конечно, ни за что не сознается, но я- то вижу. Если похвалить его стряпню, то можно увидеть, как навсегда приклеенная ироничная улыбка покидает его лицо, и наш железный гранд превращается в простого счастливого парня.

Рой весь мокрый вылез из воды и недовольно ворчит, он вообще не понимает, зачем еще возиться. Рыба есть, бери да ешь. Но нет, дорогой, потерпишь, не хочу я смотреть, как ты, словно зверь, рвешь сырую рыбу.

Эстегон тем временем запалил наш импровизированный костер из «экологически чистого биотоплива» и колдовал с рыбой. На всякий случай, спрашиваю у него.

— Может помочь почистить?

Он, слава богу, отрицательно помотал головой.

— Не надо, сам все сделаю.

Облегченно вздыхаю, ненавижу чистить рыбу. С чувством выполненного долга разваливаюсь на тростнике. Рядом сидит Рой и пахнет от него специфически. Прямо скажем, зверем от него разит. Мокрой шкурой дикого зверя. У меня в детстве был сенбернар Сен-Готард, вернее у деда в деревне. Огромный добрый пес, он всегда ходил с нами на речку. Это одно из самых радостных и теплых моих воспоминаний.

В нем я, заливаясь смехом, обнимаю мокрого Сен-Готарда и кричу деду. Смотри! Смотри на меня!

Вместе с этим видео память надежно хранит и другие ощущения, в том числе и запах. Запах мокрой собачьей шерсти, мне даже он нравился, но сейчас это сравнение было неприятно.

— Рой. — Поднимаюсь и сажусь, поджав ноги. — Ответь мне на вопрос.

Он неохотно поворачивается, словно чувствует, что вопрос будет трудным.

— Да, Лера.

Интересно, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к виду этой жуткой морды, говорящей — да, Лера.