– Ты же не местная?
– подал голос гость. 'Хозяйка' оторопела настолько что ответила, не задумываясь.

– Киевлянка... А твое какое дело?!
– спохватилась.

– Никакого.

– Ну так и заткни варежку, когда тебя не спрашивают!

Гость медленно поднял веки. Взгляд его, хоть девчонка и не могла его видеть, разительно отличался от себя же минутами назад - пылающий, цепкий, полный жизни.

– Прижилась, значит. Обустроилась. Власть почуяла.

– Да какую власть...
– Леруська очень тонко чувствовала собеседника, понимая, когда стоит отступить, продемонстрировать слабость. Осознала ошибку - не тот перед ней челоек, которому можно рот затыкать, тут как бы ее саму не заткнули, вначале странный незнакомец, а потом еще и ее мужчина не добавил бы.
– Тебя как зовут?

– А меня и не зовут, - не стал отвечать собеседник, снова прикрывая глаза, но поза его уже далеко была от расслабленности. Он весь как-то подобрался, словно собрался резко, рывком, встать, да так и замер на самом старте, не завершив движения.

– А я Валерия, - зачем-то представилась она.
– Я вас слушала. Ты правда колдун? Правда утихомирить ее сможешь... этих утихомирить? Михай говорил - их пули не берут, просто насквозь пролетают.

– Их?
– гость все же встал - как сидел, единым движением. Лера попятилась непроизвольно.

– Ну, Михай только Ирку видел, за остальных мне днем Шурик говорил.

– Ирку...
– гость плавным, но стремительным движением полностью сократил дистанцию до девченки, склонился, почти вплотную приблизив свое скуластое лицо к ее округлому, с ямочками на щеках.
– Какую 'Ирку'?

Лерускьа всхлипнула от испуга и почти бегом бросилась в дом. Гость не попытался ее удержать. Замер без движения и минуты стоял так, пока снова не скрипнула дверь и теперь уже Машка, накинувшая на плечи какое-то пальто не показалась из-за угла дома.

– Тима, что ж тебя не слышно вообще, балбес, а?
– голос у нее оказался на удивление приятным, словно бы шелковистым. Легко было представить, закрыв глаза, за этим голосом не преждевременно располневшую бабу лет сорока с небольшим, а молодую пышногрудую женщину, способную одной улыбкой толкать мужчин на безрассудства. Говорила она даже не с собакой, а словно бы сама с собой, давно привыкшая к тому, что никто другой ее все одно слушать не станет, чуть успокаивая себя в потемках такого давно знакомого, но едва ли не столь же давно ставшего чужим двора.
– Вы здесь?

Гость, наконец, вышел из столбняка, повел головой, сделал буквально полшага в сторону, так, чтобы попасть в квадрат света от окна.

– Я... я вам одеяло и подушку принесла... и покушать тут - хлебушек, колбаски. Вы если пить захотите - я тоже сейчас вынесу - Миша сказал вы спать днем будете во времянке, - голос немного дрожал, как и Леруська - Машка не знала как вести себя с незнакомцем.
– Вы...

Голос ее чуть сорвался, переходя на низкий, грудной шепот:

– Бегите отсюда. Христом-богом заклинаю, сейчас же, не оглядываясь, бегите...

– Машка!
– донеслось со двора. Женщина, тихо охнув и так и не отдав принесенное, стремглав кинулась за дом, неуклюже переваливаясь на высоких каблуках в дворовой слякоти.
– Куда ты поперлась?!

Послышались тихие, оправдывающиеся интонации женщины.

– Дура, - беззлобно констатировал Михаил, появляясь из-за угла дома.
– Сказал 'на земле', а она - 'одеяло'.

Вздохнул тяжело, останавливаясь и взглядом не сразу находя неподвижную фигуру, даром, что освещенную. Следом за ним вышел давешний лысый, в руках неся топор и нещадно зевая.

– Пошли, амбар тебе покажу, фонарь в машине только взять надо. Петро - разберешься там уже по месту. Хату мне только не раскурочь.

Лысый кивнул, направился к времянке, бросив походя любопытный взгляд на гостя.

Вместе с Михаилом подошли к машине, где тот прихватил из багажника фонарь и, чавкая в грязи, направились к 'центру' хутора. Дома вокруг них - все три, включая хозяйский - несли следы явного благополучия. Подновленные, ухоженные, ограды, пусть и скорее символические - аккуратные, даже рабица едва-едва тронута ржавчиной. Во дворе одного под навесом недостроенного гаража можно было рассмотреть грузовик непонятной отсюда марки - но точно 'иностранец'.

Амбары выглядели несколько хуже, но только на контрасте с аккуратностью жилых строений. На большем - чуть поодаль от домов - местами просела, но не провалилась крыша, а может просто слегка пополз шифер, не разобрать в темноте. Меньший слегка покосился назад, словно раздумывая, а не пора ли присесть.

Направились вначале к ближнему - меньшему. Михаил щелкнул фонарем и протянул его гостю без слов. Фонарь, к слову, тоже был не из дешевых, увесистый, при необходимости легко превращающийся в дубинку. Гость принял тяжелую черную рукоять и направил луч света на двери амбара.