Иногда ей страшно хотелось поставить галочку в документах или отдать всю, всю свою кровь за этих людей. Уважение и восхищение сестринским персоналом куда-то пропало — на смену им пришли тяжелые, скользкие мысли, утягивающие Литу на самое дно. Прежняя работа казалась настоящим счастьем — вот бы теперь наливать теплую воду в помеченные белой краской ведра, и смотреть, как бежит из крана горячая струйка, подставлять под неё ладони и ни о чем не думать.

… Пирог почти поспел, и Лита поднялась, чтобы убрать его. В дверь кто-то постучал. Осторожно, несколько раз.

Она замерла. За двадцать лет легко отучиться принимать гостей. Кто же это?

В тихой комнате было слышно, как кто-то замер возле дверей. Занес кулак, чтобы снова постучать — но вместо этого развернулся и пошел по длинному, нескончаемому коридору, разделявшему шесть таких комнат между собой.

Лита не выдержала, подошла и распахнула дверь.

Забранные назад темные волосы, в которых мелькали серебряные прядки, уставшее, ничего не выражающее лицо. И только в глазах — глубоко, на самом дне — спрятано непонятное, чуждое, больное.

Узнала — сразу.

«Что-то вы припозднились. Мы скоро закрываемся. Снимайте обувь у порога, садитесь».

— Простите… Не найдется ли у вас немного молока?

Анастасия стояла в ожидании ответа. Она бы и не стала спрашивать, но соседка смотрела на неё в странном оцепенении, и было бы невежливо просто уйти.

Лита спохватилась:

— Да, конечно.

Вернулась спустя несколько мгновений, со стеклянным кувшином, наполненным холодным молоком. Протянула.

Анастасия растерялась.

— Да мне ведь немного нужно.

— Берите, берите, кувшин вернете, как сможете. Или… может быть, зайдете? У меня пирог, с ранетами. Сладкий. — Лита знала только одно: ей отчего-то очень нужно, чтобы эта женщина переступила порог.

Бывшая медсестра замялась.

— Заходите, — Лита решительно посторонилась, пропуская внутрь. Пододвинула один из табуретов, доставшихся вместе с жильем.

Пока хозяйка заваривала чай, Анастасия невольно осмотрелась. Простенькая обстановка, круглый столик, небольшая печь.

— Вы давно здесь? Я вас раньше не видела.

— Пару недель всего как, — охотно откликнулась Лита. — Дали комнату от больницы.

— Вы работаете в больнице? — Анастасия удивленно вскинула брови. — Но почему не дом?

— Я еще только учусь, — пояснила хозяйка.

— Надо же, как все поменялось, — изумленно покрутила головой бывшая медсестра. — Раньше до работы не допускали без свидетельства.

Лита обрадовалась возможности завязать разговор.

— Вы медсестра?

— Была… когда-то. — Анастасия с наслаждением отпила горячий чай.

Хозяйка присела напротив, налила кипятка себе, придвинула порезанный пирог.

— Обстоятельства вынудили уйти, — нехотя продолжила женщина. — Ко мне пришла пациентка, сдавать налог, сразу после родов. Анемия, двое детишек, и муж в тот день умер в соседнем корпусе. В общем, пожалела, не знаю почему, не взяла крови столько, сколько нужно было. По документам провела все… думала, докуплю у тех, кто приходит сдавать дополнительно. И не успела, попалась.

Лита замерла, не допив чай.

— А… давно это было?

— Давно. Уже лет двадцать прошло с тех пор. Теперь торгую на рынке овощами. Куда ж меня еще возьмут.

Лита потрясенно молчала. Желание рассказать о том, что они знакомы, резко исчезло. Выходит, это она виновата в том, что эта женщина осталась без работы. Не только виновата — а к тому же, по сути, заняла её место.

— Что-то не так? — спросила Анастасия, заметив, как соседка побледнела.

— Нет-нет, всё в порядке, — Лита подтолкнула тарелку еще ближе. — Вы угощайтесь.

— А вы где работаете?

— В корпусе дуцента, — машинально ответила, всё думая о том, как же несправедлива порой бывает жизнь. — Ещё чая?

— Надо же. Да, не откажусь. — Анастасия пододвинула кружку. — А почему вы решили учиться, если не секрет? Почему не семья, дети?

Лита сжала горячую чашку в руках, и слова против воли хлынули из неё потоком.

Конечно, она благоразумно умолчала про Тэма. Лите хотелось отблагодарить эту женщину, но если та вспомнит её, сделать это будет куда труднее.