Аморет упала в ноги и заскулила, умоляя не убивать её.

Он не слышал.

Он почти видел то, что случилось здесь чуть меньше часа назад, и с трудом опомнился только тогда, когда женщина замолчала. Нагнулся, дотронулся до уже покрывающейся морщинами шеи — жива. Просто потеряла сознание.

Стянул с полной талии пояс, туго закрутил руки сзади. Одернул себя, когда рука потянулась к графитовой бусине. Стражи из Атриума еще заставят её пожалеть о том, что родилась на белый свет.

У него просто нет на это времени.

Вытащил из кармана накидки связку ключей, с отвращением прикасаясь к безвольному телу. Ключ подобрал почти сразу, закрыл за собой дверь.

Обратно Рист дошел быстрее, нужную комнату отыскал по запаху — очевидно, девушек держали вместе.

В пустой комнате две кучи тряпья. В темном углу кто-то шевельнулся. Страж преодолел последние шаги почти прыжком.

Остренький носик, светлые, измаранные волосы. Запуганный взгляд. Девушка — да нет, девочка — вжала голову в плечи.

— Только не бейте, — голос, похожий на шелест, — я сделаю все, как скажете.

Рист стиснул зубы. Ему внезапно показалось, что с хозяйкой притона он разобрался слишком быстро.

«Атриум, — напомнил себе. — Они поопытнее тебя в этом деле будут».

— Пойдем, — протянул ладонь. — Скорее.

Агни шарахнулась от него.

— Нет, — замотала она головой, — Аморет, если поймает, запорет до смерти. Нет.

— Я страж, — устало вздохнул Рист. — Пойдем, девочка. Больше тебя никто пальцем не тронет.

Караульный с досадой швырнул кости на бочку.

— Ты жульничаешь, — заявил он меланхоличному напарнику. — Гони деньги обратно.

— Ага, разбежался, — фыркнул тот. — Это ты просто кидать не умеешь.

От крыльца в их сторону шли две фигуры.

— О, глянь-ка, — удивился первый. — Да Аморет, никак, решила сегодня всех распродать?

— Погоди-ка, — встревожился второй. — Это не…

Рассказать, что это не их постоялец, он не успел: клинок, брошенный твердой рукой, оборвал его игорное везение на пустой ноте.

Первый поспешил выхватить короткий меч. Слишком медленно: страж на ходу воткнул пальцы под нижнюю челюсть незадачливого охранника, и тот отключился, рухнув на землю.

Агни испуганно выглядывала из-за угла.

В маленькой конюшне обнаружилось две лошади — очевидно, остались от приехавших утолить свою страсть к постельным утехам. Рист подсадил девочку на коня, задумался, припоминая городскую местность. Удивился: притон находился под самым носом у рикутов.

— Через улицу отсюда налево управление. Скачи туда и расскажи все посту. Поняла?

Агни храбро кивнула, прильнув к холке. Страж подвел лошадь к выезду.

— Поторопись, девочка.

Он задержался еще ненадолго, наблюдая с невысокого пригорка, как отряд из черно-белых униформ разрезает ночную тьму. И еще на чуть-чуть: пока из ворот следом за вереницей растерянных и испуганных любителей борделя не вывели воющую, стенающую фигуру в черной накидке.

Грету увезли на лошади — страж учуял след, когда еще подсаживал в седло девочку-антара. Запах вел прямиком к каменным воротам.

Похититель каким-то образом сумел обойти суровый городской закон и выбраться наружу мимо караульных. Наверняка не обошлось без пары звонких сангов.

Не слезая с лошади, Рист заколотил в окошечко проходной. Спустя долгую минуту показалась сонная рожа дозорного.

— А ну проваливай отсюда, пока я задницу тебе не надрал, — добродушно сообщил он позднему гостю. Страж молча сунул ему под нос клинок, сверкнувший багровыми всполохами в полосе света, падавшей из окошечка.

Караульный мигом сменил гнев на милость.

— Простите, господин страж! — восклицал он, возясь с ключами. — Не признал, господин страж! Счастливой дороги, господин страж!.. — донеслось уже в спину.

Он не знал, сколько еще постовой простоял возле ворот: свежая, сытая лошадь несла галопом изо всех своих лошадиных сил.

Рист догнал их спустя полчаса.

Торговец был один; он все-таки не рискнул заезжать к себе на постоялый двор, торопясь как можно скорее увезти свою добычу подальше. Девушка лежала ничком, переброшенная поперек через спину коня; темные волосы свешивались вниз, раскачиваясь на ветру.

Страж налетел на него ураганом, сорвал с седла и швырнул на землю. От торговца несло страхом, ненавистью, злобой и мужской жидкостью.