— Клянусь, чтоб мне света не видеть! — вскрикнула девка. — Или я, по-твоему, ослепла совсем? Ящерка там была, совсем как живая… И камень, камень красивый такой!

— Это что же, — медленно произнес другой, — хозяин твой антаров привечает? А он разве не знает, что нынче другие времена пришли и пиявок принято давить, а не кормить?

Названная Ганкой тихо пискнула и осеклась: поняла, видать, что сболтнула лишнего.

Из короткого разговора Рист понял самое главное: в этой гостинице им задерживаться не стоит. Да и в городе, пожалуй, тоже.

Он развернулся, чтобы пройти обратно и едва не уперся прямо в чужую грудь — обладатель нахального голоса был выше его почти на голову.

— А ты, похоже, и есть тот самый антар? — тот с нескрываемым любопытством разглядывал его. — Ганка, это он?

Бледная, как смерть, девушка, просочилась наружу и прижалась к стене.

— Ганка, я тебя спрашиваю!

Ганка, дрожа, кивнула.

Скрытый до того широкой спиной и полумраком узкого коридора острый кухонный нож исподтишка рванулся вверх — точным ударом метя в левое подреберье, чтобы проложить себе путь к еще бьющемуся сердцу стража.

Рист уклонился мгновенно, быстрым движением перемещаясь вправо и заходя за спину врагу. Враг оказался ученым и левой рукой, с короткого замаха, ударил прямо в лицо. Из разбитого носа, заливая рот и подбородок, хлынула кровь.

Задохнувшись, страж отшатнулся назад. Нахальный повторил финт, на этот раз метя в грудину. Рист не стал отвечать или перехватывать удар: он просто нырнул человеку в ноги и врезался головой в мягкий, податливый живот.

От сильной боли под дыхом парень нехорошо всхлипнул, пытаясь вдохнуть резко ставший горячим воздух, и по инерции влетел в стенку, которой оканчивался коридор. Страж в прыжок оказался рядом и добавил нахальному ладонью — туда же, где встречались друг с другом ребра.

Лицо жертвы, возомнившей себя охотником, посерело, и человек завалился набок. Нож он выронил еще раньше, и тот, теперь совершенно бесполезный, лежал на полу, угрожающе поблескивая в полутьме.

Ганка, о которой все забыли, завизжала.

— Помогите! Помогите! Убивают!

Рист влепил ей оплеуху — девка ненадолго заткнулась — и рванулся обратно, к лестнице, не дожидаясь, пока сбежится всё «Куриное копыто» вместе с хозяином во главе.

Грета, слава небесам, была там же, где он её оставил, и даже поза антара ничуть не изменилась. Рист подхватил девушку на руки, пинком распахнул прикрытые ставни — благо, здесь были окна и наверху — и уже на ходу раздавил бусину во рту. Сейчас прежде всего нужна скорость — стражу совсем не улыбалось воевать со всей гостиницей, к тому же спуск с такой высоты, с ношей на руках мог оказаться не совсем удачным.

Мир вокруг, и без того причудливо серый, привычно окрасился в черно-белые цвета. Темные створки окна, белая рубаха из льна и угольно-черные штаны антара, чернеющая внизу землю.

Рист прыгнул, и уже в прыжке почувствовал неладное.

Словно вокруг все мигнуло, мигнуло, вспыхнуло и погасло.

За секунду до приземления он отчетливо разглядел бледно-голубую льняную ткань на теле Греты.

Приземление вышло неудачным.

Той крупицы магии, что смог дать графитовый шарик, хватило лишь на половину пути. Выбор был невелик: смягчить падение для себя или уберечь Грету.

Рист предпочел второе.

Всё, что он успел — это завалиться на бок, крепко держа обеими руками бесчувственное тело. Пронзительная боль острым стилетом прошила спину с правой стороны — треснула пара ребер, не меньше.

Страж, кривясь от боли, повернулся на спину — вроде цел. С трудом поднялся. От удара об землю разнылась старая рана на плече; правое бедро украсилось здоровенным кровоподтеком, проглядывающим сквозь порвавшуюся ткань.

Вцепившись в драгоценную ношу, он захромал в сторону конюшни. Девушка показалась ему в два раза тяжелее, чем раньше.

Зал «Куриного копыта» наполнялся обычно после заката солнца. К тому времени, как раздался отчаянный визг Ганки, здесь было уже не меньше двух десятков людей. Рабочие, заскочившие пропустить после тяжелого дня кружечку пива, крепко сбитые мастеровых, любящие порассуждать о несправедливости мира, студенты с хилой порослью над верхней губой, местный кузнец с подмастерьем и дружки Уве — того самого нахального малого, окончившего жизнь встречей с гематитовым кинжалом.

Хозяин, услышав вопль, оторвался от приготовления грога и степенно кивнул настороженно приподнявшимся молодчикам: мол, сам разберусь. Шагнул в сторону кухни, намереваясь задать трепку нарушившей общее спокойствие девке-прислужнице.

И нос к носу столкнулся с вылетевшей из бокового коридора растрепанной бледной Ганкой. Несколько мгновений она смотрела на него, безмолвно разевая рот, затем схватила за рукав и в замершей тишине, под десятком любопытных взглядов, закричала:

— Убили! Уве убили! Антары, кровопийцы проклятые! Это все они! Они!