Шрифт:
Бабка покивала.
– Тут всё подчинено одному - Выживанию. Сплошная война. Поэтому сразу привыкайте. Приедем на место, я вас перекрещу.
– А вот... Маша указала на пробегающие зелёные поля.
Бабка, как всегда опередила вопрос - Тут всегда лето.
Пашка задумался.
– А вот это... То что вы... то есть, "ты"... Сенс. Это что такое?
– Все те, Паша, кто иммунный, получают Дар. Разное получают... Кто-то отхватит полезное. А кто-то глупость полную. Тут уж как повезёт. Мне повезло.
– А у меня какой дар? То, что я хорошо начал стрелять?
– Нет, дружок. Это у тебя не дар. Просто природные способности усилились. Я это чувствую.
– А какой у меня дар?
– Не знаю, дорогой. Я не знахарь. Приедем в Полис, я вас к знахарю свожу, тот определит, - и тут же зашипела - Суки... Уроды... Выследили.
– Что?!
– Встрепенулись все.
– Дроны.
– Далеко?
– спросил Шило.
– Пара километров.
Пашка хмуро потянул Сайгу, полез на сиденье ногами.
– Паша, возьми вот это.
Пашка оглянулся. Короткий протягивал ему здоровенную винтовку с оптическим прицелом.
– Там бронебойные. Заряжать знаешь как?
– Нет. Впервые вижу.
– Смотри, - Короткий задвигал рукоятку, - раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Семь движений. Понял?
– Давай. Где они?
– Сзади на одиннадцать часов, - подсказала Бабка.
Только он уложил цевьё на трубу дуги, и приложился к прицелу, как над лесом появился чёрный силуэт самолёта. И как-то он, вроде сам по себе, попал в перекрестие. Павел только нажал на крючок и беспилотник вспыхнул огромным шаром огня.
Без промедления Павел передёрнул затвор. Мелькнула мысль - На плече синяк будет во всю харю.
Чуть слева, на высоте метров в пятьдесят, вылетел второй и тут же застрекотал пулемётом. Защелкали пули. И снова - перекрестие прицела, хлёсткий выстрел с характерным пришёптыванием. Дрон медленно завалился на крыло, и, не прекращая вращения, как пропеллер ушёл за лес. Грохнуло, повалил черный дым.
Шило аж взвизгнул от удовольствия.
– Вот так вам, суки!... Нет! Вы видели?! А?!
Пашка сел и увидел...
– Стой!
– Заорал он.
– Стой!
Кинулся к поникшей головой Машке.
– Машенька, деточка...
Грудная клетка, простреленная справа насквозь, истекала кровью и белела выломанным ребром.
Пашка трясущимися руками пытался сжать края раны, бормоча.
– Господи! Да как же это?! А-а-а, суки!
Машина остановилась. Все заметались. Шило вылетел из багажника с большой брезентовой сумкой.
Бабка выхватила у него этот баул, вытащила большой ватный пакет и приложила к ране, пытаясь остановить кровотечение. Шило подсовывал второй под Машину спину.
Пашка вдруг отчётливо понял, что это не игра, не сон, и он сейчас, вот прямо сейчас, потеряет эту, за несколько часов ставшую ему дорогой, девушку. Отчаяние захлёстывало.
– Приподними руку и держи. Мешает.
– Приказала ему Бабка.
Он двумя руками приподнял Машкину правую руку. В голове металось.
– Господи, только не Машка! Господи, возьми меня! Господи, только не эту девочку! Господи!!
Вся команда замерла и глядела на его руки держащие Машину ладонь.
– Да делайте же что-нибудь! Она же умирает!
Короткий сказал.
– К знахарю его вести уже не надо...
Бабка сняла ватный пакет, забрала у него Машину руку и приказала.
– Клади ладони на рану.
– Зачем?
– Удивился он бездушности и бессмысленности этого приказа.
– Не спрашивай, мать твою!
– Рявкнула Бабка.
– Быстро, руки на рану! Ну!
Пашка приложил ладони к дыре.
– Закрой глаза и лечи её!
– Да как?!!
– Тьфу ты бл*дь!
– Выматерился Шило.
– Закрой глаза! Жалей её! Сильно жалей! Пожелай, чтобы она выздоровела!
– Кричала Бабка.
Пашка в последней надежде закрыл глаза и пожелал.
И внезапно увидел... почувствовал... ощутил... непонятно как, и Машкино тело, и её боль, пульсирующую в ране, и силы уходящие из неё вместе с жизнью. Приоткрыл глаза. Вокруг его ладоней колыхалось и искрилось маленькое полярное сияние. Он снова зажмурился и отдал Машке свою силу. Всю. Без остатка.
Сознание медленно и нехотя возвратилось. Он застонал и со второй попытки открыл глаза.