И уже не тожественно, а буднично и деловито добавила.

– Тут попадаются такие дураки, что могут и выстрелить за это дело.

– Теперь с тобой, - повернулась она к Павлу.
– Тут всё сложно. Раз ты прикончил Снипера и Брута.

– И Черепа, - добавил Шило.

– Нет, Черепом я его в любом случае не назову. Так вот. Ты можешь взять себе имя убиенного тобой крутого говнюка... Но я сильно не рекомендую этого делать. Возникнет много проблем. Вон мы, с моими соколами, тихо, мирно, без громких имён, никому ничего не доказывая, живём тут уже... если по земному, считай - четвёртый год. И здоровёхоньки.

– Может меня "Стрелком" назвать?... Я же это... Стреляю.

– Идея конечно хорошая. Но глупая. Этих стрелков тут, блин, как Муров нерезаных. Да и вызывающе как-то. Я думала назвать тебя "Пулемётом". Но... Представляешь - "Эй Пулемёт, подай пулемёт"... как-то двусмысленно получается.

Она снова перешла на торжественную напевность.
– Так вот! Я придумала тебе имя.

Пашка, прочувствовав момент - встал.

– Нарекаю тебя, раб божий - "Скорым". Потому, что... Ну, короче, ты сам понял... С сего момента ты только "Скорый". И никак иначе. Все те, кто знает его прошлое имя, забудьте его навсегда.

Перекрестилась. Немного подумала.

– Вроде всё... Можно аплодировать?!

Все зашлёпали в ладоши, а Мария похлопала левой рукой по стене.

Бабка скромно раскланивалась.

– Нет-нет. Не благодарите, не надо.

– Это всё серьёзно, - спросила Маша. То есть - Беда.

Ей ответил Шило.

– Тут розыгрыши, как-то... не тово.

А Короткий добавил.

– За розыгрыш тут кастрировать могут... Без наркоза...

– А что, были случаи?
– поинтересовался новоиспечённый Скорый.

Все бывалые хмыкнули. Мол, - он ещё спрашивает.

Скорый попросил.

– Бабка, расскажи ещё про это место. Про этот Улей. Там, на дороге, нас так нехорошо прервали.

– Ну, ждать вежливости от Муров, как-то... Давай завтра... Завтра мы устроим постирушки, помывку, обшивку. Пересмотрим трофеи. Я, например, там интере-есный ствол заметила. И тогда, в процессе поговорим. Я сегодня что-то... Не то, чтобы устала... А просто вымоталась как собака. Давайте спать. Дежурим по два часа. Первым в наряд - Скорый. За ним Короткий. Шило, потом ты. Я последняя.

И все пошли спать.

Женщины улеглись в верхней спальне. Беда, так, как и лежала - на кровати. А Бабка на широченной софе.

Мужики разбрелись кто куда. Шило - на диван, в роскошный, почти кремлёвский кабинет. Короткий - в кальянную, на низкую софу. Пашка так и остался на диване в гостиной. Придвинул невысокий, но широкий стол, поставил керосиновую лампу, и принялся чистить оружие, прислушиваясь к шорохам за окнами.

Наверно, пока он валялся в отключке, заодно и выспался. Сонливости - никакой. За час он обработал и Сайгу, и Ремингтон, и АПС. Стечкин был сильно запущен, но не испорчен. Ни ржавчины, ни каверн в стволе. Хороший металл - это главное достоинство оружия.

Приволок снайперку Короткого, сделал неполную разборку, почистил затворные части. Вытащил шомпол из акээма и с двух сторон продраил метровый ствол этого чудовища. Заодно понял работу механизма. Поискал маркировку оружия, не нашёл. Пометил себе в памяти - спросить у Короткого, как эта зверюга называется.

Решил не будить смену, отстоять, пока сам спать не захочет.

Часа в три ночи Беда вскрикнула. Может во сне. Но Скорый взял лампу, поднялся в "женскую", приоткрыл дверь. Прошептал.

– Маш... Это... Беда, ты чего.

Она отвечала поскуливая.

– Рана чешется. Я её во сне, почесала.

Он подошел, приоткрыл одеяло. Беда зашипела.

– Дя... Паша, ты с ума сошёл, - закрылась снова.

Пашка пристрожил.

– Маша, дай я тебя полечу. Не дёргайся.

Она сердито шептала.

– Дядя Паша! У меня грудь голая!

Пашка вздохнул, покачал головой.

– А там, на земле, ты к врачам прямо в дублёнке приходила? Прекрати глупить. Есть возможность быстро выздороветь, а ты тут стеснения разводишь. Нужна мне прямо твоя "грудь".

Беда тоже вздохнула. Откинула одеяло, стеснительно отвернулась.

Скорый подумал.

– Господи. Было бы там что прятать.

Вслух конечно не сказал. Приложил руки прямо на повязку, закрыл глаза и вернул себе ощущение, которое испытал перед тем, как выключился на дороге.

И почувствовал. Аж заулыбался, - получается. Рана почти затянулась. А ребро уже стояло на месте и чернело маленькой чёрточкой трещины. Он осторожно отправил Беде немного своих сил. Черное амёбообразное пятно на ране дрогнуло и заметно сократилось. А трещина в кости исчезла вовсе.