– Прослабили, сволочи, снарядом раму. Я наложил шину, но это временно. Придётся весь блок заново вваривать.

– Или новую раму делать.

– Да. Или новую... В случае чего, ты мне поможешь?

– А то! У меня уже несколько идей есть. Хочется реализовать, тэкскать, в металле... Вот у меня к тебе вопрос. А откуда тут электричество?

Короткий сел, погладил раненную ногу.

– Знаешь, Скорый... У нас есть несколько наработок. Можно сказать - открытий. О которых посторонним сообщать пока рано... Но тебе скажу. Электричество от аккумулятора.

Пашка недоверчиво поднял бровь. А Короткий продолжил.

– Вот когда мы переваливаем через черноту, то теряем сознание. Знаешь почему? Почему вся электроника, попадая во тьму, мгновенно дохнет? А вот выключенной - ничего не делается... Это потому, что все электрические токи в зоне темноты усиливаются в семнадцать целых и три десятых раза. Если в мозгу происходят электрические процессы, то их напряжение возрастает на ту же величину. Были бы мы обычными людьми, мгновенно бы умерли. Но мы не совсем обычные, сам понимаешь. А, кроме того, в черноте меняется структура материи. Но эти процессы мне непонятны... Да и бесполезны.

– Как это "меняется".

Короткий встал, покопался на полке, протянул Пашке бинокль. Они вышли из ангара и Короткий ткнул пальцем.

– Посмотри туда.

Пашка приложился к окулярам. На дальнем русле черноты, шириной метров пятнадцать, стоял абсолютно чёрный БТР, как будто вырубленный из одного куска угля. Рядом, прислонившись к колесу и вытянув ноги, сидела антрацитово-чёрная скульптура бойца.

– Увидел?

– Да.

– Всё, что попадает во тьму, становится черным стеклом. Так что задерживаться в ней не следует. А вот усиление токов я использую. Всё просто. Аккумулятор, преобразователь и провод проложенный вплотную вдоль границы тьмы. Вон та, якобы оборванная линия... Потом через понижающий трансформатор и выпрямитель, подзаряжается аккумулятор. Представляешь? Вечный двигатель.

Короткий хохотнул.

– Когда я экспериментировал, у меня первая батарея так рванула, что пришлось камуфляж выбрасывать. Ох, Бабка и материлась. Но параметры тока и напряжения я успел снять. А дальше - просто.

– Ясно. А, например, экранироваться от этого... поля? Никак нельзя?

– Ты же сам видел БТР. Куда уж больше экранироваться? Только об это - никому. Эта информация стоит столько, что вся бригада лет сто может жить вот так.

Короткий показал ладонью выше головы. Потом поморщился и снова уселся потирая ногу.

– А ты, Скорый, сделай доброе дело. Выпотроши тварей. Пока время есть. Там, под Бабкиной кроватью ящик, в него ссыплешь добычу. Только рассортируй. Вот возьми мой ножичек.

Короткий вынул из ножен и протянул Пашке свой тесак.

– Смотри, он острый, как бритва. Я потом тебе такой же сделаю.

Дугин забрал мачете и пошел в сторону коттеджа.

Но остановился и обернулся.

– Слушай, Короткий, у меня ещё один вопрос. А как вы это бомбоубежище выкопали?

– А мы его не выкапывали. Его Бабка случайно нашла. Мы уже на Куране полгода обретались, когда подвал обнаружили.

– На каком Куране?

– Это село так называется. Куран.

– Ага.

И Пашка побрёл потрошить исчадий.

Когда спустился в подвал с ведром, на дне которого перекатывались трофейные шарики, и выдвинул ящик из-под боеприпасов, Бабка сразу спросила.

– Ну, что там у нас?

Пашка отчитался.

– Две зелёных, одиннадцать красных, пятьдесят четыре чёрные, сто десять споранов, сто пятьдесят четыре штуки гороха и пятьдесят девять ниток янтаря.

– Да... Ничего себе добыча. Дай мне сразу зелёную.

Пашка принёс воды и скормил бабке изумрудный шарик.

Та, после приёма жемчуга, тяжело откинулась на подушку.

– Уф. Голова кругом. Спек, будь он проклят...

Потом посмотрела на Дугина как-то так... Виновато.

– Скорый, ты прости меня.

– Кха, - поперхнулся Пашка.
– За что?

– Я могла уйти от боя. Но я понадеялась только на тебя. Без тебя, я бы никогда не стала связываться с бандой муров. А тут, решила рискнуть. Вот и подвела всех... Чуть не погибли.

– Да ладно тебе. Кто не рискует, тот не пьёт это... живец... И не колется спеком.

И они на пару тихо посмеялись. Потому, что Шило и Беда спали.

Пашка провел ещё один сеанс, выложившись по полной. И упал на матрас обессиленный, но со странным чувством удовлетворения.

Трещина в позвонке у Беды затянулась.

Компрессионный перелом позвоночника в шейном отделе у Бабки исчез. Остался только не полностью приросшим остистый отросток. Переломанная челюсть срослась. Сломанная переносица приняла совершенно нормальный вид. Держалась только небольшая припухлость лица.