Шрифт:
Стоя на пороге, он сделал четыре выстрела по сидящим на бревне, как воробьи на проводе, бойцам. Четыре трупа. Стрелял по привычке - в глаз, как элитников.
Отскочил в сторону от двери. Через дверь, по внутренностям салона, и наружной навесной броне забарабанил град пуль.
Кто-то кричал.
– Не стрелять! Идиоты! Не стрелять! Прекратить огонь! Мать вашу!
Всё затихло. Дугин ждал. Делать первый ход придётся противнику.
– Мадам Ванесса! Ответьте пожалуйста!
– Ответьте Ванесса, - разрешил Скорый.
– Да, я вас слушаю!
– С вами всё в порядке?
– Нет! Со мной не всё в порядке!
– Мадам Ванесса! Мы вас освободим! Не волнуйтесь!
– Вообще-то это вам надо волноваться!
– Откликнулась пленница.
Никто не понял значения этих слов, но получилось хорошо. Заковыристо.
– Слушай, террорист! Как тебя там! Чего ты хочешь?!
Пашка подумал. А чего он, собственно, хочет? Ладно, потянем время.
– Я домой хочу!
Войско помолчало, соображая, что ответить. Наверняка сейчас прокрадываются к автобусу вне зоны видимости. Пашка метнулся в конец салона, приоткрыл шторку и выстрелил в чью-то шею сзади, над броником. Осталось семь противников.
Вернулся к двери.
– Ванесса, у вас там есть близкие люди?
Та брезгливо сморщилась.
– Эти?...
– Понятно, - пробормотал Дугин и стал ждать дальше.
– Слышишь, стрелок! А где твой дом?!
– Он не в этом мире!
– Послушай! Давай по-серьёзному! У нас, пока, ничья, но всё может измениться!...
– У нас, пока, семь ноль в мою пользу! Какая же это ничья?!
– Оскорбился Скорый.
– Просто скажи - чего ты хочешь!
– Хочу свой рюкзак, свой карабин и свою флягу с горохом!
– Лады, уже несут.
Через пару минут за стеной у двери произнесли.
– Я захожу.
– Подожди.
Пашка развернул Ванессу на кресле лицом ко входу. Сам "спрятался" за её спиной. Шепнул женщине.
– Сделайте напуганный вид.
Та возмущённо фыркнула. Пашка скомандовал.
– Входи.
Вошёл солдатик с имуществом.
– Клади у стены. Хорошо. Теперь повернись спиной. Три шага назад, ко мне.
Боец отошёл от двери и рухнул без сознания, приголубленный Пашкиным лечением. Скорый оттащил его подальше и одел тому наручники. Пробормотал.
– Шесть осталось.
– Ну что там?!
– Кричали с улицы.
– В обморок упал!
– Кричал в ответ Дугин.
– Мне пришлось его связать! На всякий разный!
На том конце переговоров смачно выматерились.
Пашка проверил рюкзак, всё было на месте, кроме пластикового контейнера с жемчужинами.
– Э-э!
– Возмутился он.
– Тут шесть,...
– прикинул, а наглеть уж до конца, - То есть, восемь сотен черного жемчуга куда-то делись!
Переговорщик с той стороны снова заматерился. Долго молчали.
Пашка никуда не торопился. Бабка ушла. И, вернее всего, через пару часов вернётся с подмогой. Так что...
– Слышишь, террорист! Я нашёл твой контейнер с жемчугом. К твоим шестистам, я могу добавить... Только... Сто сорок две! Больше нет!
– Ладно! Хрен с ним! Давайте! Свяжешься с вами, с нищетой, так и этому рад будешь!
– Я не могу к тебе отправить бойца! Они, почему-то увидев тебя, в обморок падают! Заброшу в салон, сам заберёшь!
– Бросай!
В салон влетел Пашкин пищевой контейнер, перевязанный каким-то обгрызком верёвки.
– Ну всё! Отпускай заложницу!
Пашка окончательно обиделся.
– Я, что - обещал отпустить?! Я, что, по-вашему, - чмо какое-то?! Вы отдали то, что мне принадлежит! Думаете - я на радостях вам сразу баб раздавать начну?!
– Тьфу, твою мать! Да скажи ты просто - чего тебе надо! Не тяни время, клоун!
– Я танк хочу!
– Закапризничал Пашка.
Ванесса вытаращила на него глаза.
– Ну и ну... Никто за меня танк не даст.
Оттуда заорали.
– Ты мужик совсем охренел?! Обороты-то сбавь!
Ванесса начала смотреть осмысленно. Пашка снова плеснул в её мозги покорности.
Вот ведь ситуация. Вот уж точно патовая. И что?
А надо посмотреть - "что"...
Дугин приоткрыл шторку, посмотрел в бойницу. Танк стоял прямо перед ним, метрах в двадцати. Из верхнего люка по пояс высунулся мужик в мягком шлеме. Видимо переговорщик. Из-за гусеницы танка, смотрел через прицел, стоя на колене, один боец. Грамотно стоял. Только часть лица и часть колена видны. Ещё один лежал за кучей заросших крапивой брёвен, бывших когда-то избой. Тоже хорошо залёг. Только шлем и под ним глаза торчали.