Баба с дедом всегда с нетерпением ждали лета, когда к ним привезут Виталика. Они души в нем не чаяли. Дед баловал и все разрешал. Как-то они поехали в село на свадьбу. Там началась драка, в которой дед отдубасил несколько гостей. Виталик рассказал, что он успел спрятаться под стол, и из упавших бутылок на него лился самогон.

Был жаркий летний день. Шестилетний внучонок играл во дворе. Дед Владек, разомлевший от жары и порции самогона, отстегнув протез, сидел в кальсонах на стуле и считал мух на окне. В кальсонах ходил он круглый год, на них было удобнее надевать протез. Баба Тася возилась на кухне.

В квартиру забежал обиженный Виталик.

– Диду! Там, на вулици, Ромка обизвав мене жидом!
– пожаловался внучек.

– Хто казав жид?!
– подскочив на стуле, взревел дед Владек.

– Та Ромка, сусид наш.

– Ах ты сука така! Убью!

Как был на одной ноге, прыгнул дед к чулану, схватил топор и с развевающейся пустой фиолетовой кальсониной запрыгал на одной ноге во двор. Перепуганная баба Тася за ним. Виталик следом за ней.

– Хто казав на мого Витальку жид!
– ревел дед.

– А о там вин стоить, - указал пальцем внучек.

В большом дворе на лавочке сидели две женщины. Вокруг носились дети разных возрастов. Дед запрыгал к десятилетнему парнишке, на которого указал внук.

– Убью!
– рычал дед, размахивая топором.

Испугавшись, мальчишка отскочил в сторону. Дед за ним. Тот легко отбежал в сторону и стал бегать вокруг деда, показывая ему язык.

Рассвирепевший дед не унимался.

– Мий внук жид?!

Перепуганные соседки и теща кричали:

– Владек, шо ти робиш?! Шо ти робиш?!

На шум прибежали соседи и с большим трудом утихомирили бедного деда Владека.

ГАС

В клубе строителей ГАС (Городская ассоциация строителей) нам понравилось наличие двух сцен - летней и зимней. Сентябрь был теплый, и мы начали сезон на летней. Местное телевидение предложило нам подготовить три песни, но с оговоркой - никакой иностранщины! Мы с радостью согласились.

Я аранжировал украинскую народную шуточную песню для Валеры Дусанюка, сам я играл на трубе вместе с Женей. Во второй песне, которую пела Валя Маркова, я и Миша Лещ играли на скрипках, плюс виолончель, на которой играл парнишка, постоянно возле нас крутившийся и помогавший таскать аппаратуру, некогда учившийся на виолончели. Третью симпатичную песенку "Маршрут номер двенадцать" написал наш саксофонист Рома Хабаль. Двенадцатый маршрут - номер трамвайного вагончика, ходившего на Высокий замок. Валера пел, мы подпевали. После телевидения в клубе народу стало еще больше.

Испугался

Обычно я на работу приходил заблаговременно - нужно было успеть расставить орган и аппаратуру. Сцена возвышалась над залом на пару ступеней, рядом с ней находился большой чулан, в котором хранилось наше оркестровое хозяйство. Места хватило и для старого, видавшего виды диванчика. На сцене у двери стоял стол, на который в этот день взгромоздился неизвестно откуда взявшийся парень лет двадцати с нахлобученной меховой шапке. От него несло алкогольным перегаром. Упершись руками в стол, он болтал ногами, мешая носить инструменты, к тому же смотрел на меня вызывающе и нагло.

– Парень, - сдержанно обратился я к нему, - пойди посиди где-нибудь в другом месте, ты мне мешаешь!

– Мне и тут хорошо!
– вякнул он.

Подошел к нему, начиная злиться:

– Может, тебе и хорошо, но ты мешаешь! Уходи, не мешай, понял?
– возвысил я голос.

– Да пошел ты!
– бросил он и полез за сигаретами в карман.

Схватив за грудки, я сдернул его со стола. Шапка упала на пол, и я отфутболил в коридор. Вытолкнув туда же парня, я ринулся за ним.

Он упал, схватил шапку, довольно резво поднялся и замахнулся для удара. Не хотелось мне драться с пьяным пацаном. Увернувшись, толкнул его на ступени, ведущие на балкон второго этажа. Заскочив на третью ступеньку, он сверху замахнулся ногой. Поймав его за ногу, я с силой дернул... парень полетел головой вниз. Раздался гулкий удар головой о кафельный пол... и он затих.

Аккурат во время его полета вошел Вовка Боярский.

– Что такое?! Что тут происходит?!
– испуганно подскочив, вскричал он.

Я нагнулся к лежавшему парню. Тот не подавал никаких признаков жизни. По моему хребту пробежал морозец. Стало страшно, засосало под ложечкой. "Неужели убил?! Но я ведь не хотел!" В голове вихрем проносились картины: зона, вышки, собаки! Присев на корточки, я стал его тормошить:

– Парень, ты чего?! Вставай. Вставай, пожалуйста! Я же не хотел!

Крови вроде не видно, но глаза закатились. Стараясь привести его в чувство, я стал легонько шлепать его по щекам, продолжая повторять:

– Вставай, я не хотел, извини, я не хотел!

– Что случилось?! Что происходит?!
– повторял Боярский.

К моему огромному счастью, глазные яблоки под веками задвигались, и парень открыл глаза.

– Уфф!
– выдохнул я облегченно.

Вдвоем с Вовкой усадили парня на пол спиной к стене. Он тупо смотрел по сторонам. Наконец взгляд его стал более осмысленным. Я помог ему встать, нахлобучил шапку на его голову, взял под руку помочь, но он оттолкнул меня:

– Уйди!
– и медленно пошел на второй этаж, на балкон, опоясывающий зал. Оттуда, с первого ряда, все первое отделение, пристально смотрел на меня. После перерыва исчез. Напугал меня этот парень!