Доказательство любви

В этот раз я решил выдержать долгую фермату над паузой раздора, мириться не хотел. Как-то незаметно проскочила наша с Ирой годовщина. Прошло шесть лет, а я все пытался понять причину - почему она стала такой? Злился на нее за пустоту, что обволокла мою душу! За секунды с дулом автомата во рту! За камень, лежащий на сердце! За то, что не могу без нее! Думаю, что первопричина того, что она такая, как есть, лежит на поверхности: генетическая предрасположенность к алкоголю, в содружестве с которым жизненные обстоятельства сотворили ту Иру, которая теперь есть. Да и я еще тот гусь - ринулся во все тяжкие! В свои двадцать пять лет не помню даже имен тех, с кем был. Самое интересное - мне это все больше и больше нравится! Когда брился, замечал появившийся огонек флирта в глазах. Интересно, это от жизненных обстоятельств или генетика? В том, что родители верны друг другу, сомнений у меня не было. Вспоминались моменты, когда мы с братом закрывали головы подушками от смущения, когда мама, занимаясь любовью с отцом, выдавала свои колоратурные фиоритуры. Может, темпераментом я пошел в маму? Если ко всему этому добавить, что наша с женой обоюдная сумасшедшая друг к другу страсть не уменьшалась, то это было, пожалуй, последним аргументом в нашу с ней пользу. Венцом моих рассуждений стал вывод: "Живи с Ирой, ни в чем себе не отказывай! Как-то все образуется!" Но то, что вскорости произошло, оказалось для меня сильнейшим потрясением.

Уже три недели, как мы с Ирой почти не общались. Я был у родителей, Ира обычно в такие дни туда не заходила. Я сидел на кухне, уплетая бутерброд с "Докторской" колбасой. Мама была на работе, папа, как обычно, толкался в очередях. Лёни не было. Сын гостил в Ходориве. "Геббельс" передавал: "В Германии победила социал-демократическая партия во главе с Вилли Брандтом".

Пришла жена:

– Привет!

– Привет!

– Как дела в клубе?

– Все нормально.

Я видел, что Ира ищет повод помириться, и сам понимал, что все равно помиримся, но "держал фасон", решив проучить. Вдруг пришла идея, проверить насколько сильно она меня любит. Идея была вообще-то глупой, чистое мальчишество.

– Ира!
– серьезно начал я.

– Не надо, - перебила она, - давай не будем сейчас ругаться!

– Я не собираюсь выяснять отношения, мне необходимо кое-что тебе сказать, - проговорил я, понизив голос.

– Говори.

Выждав небольшую паузу, я сказал:

– Ира, я, кажется, влюбился!

Она присела на стул.

– И кто же она?
– спросила, теребя сумочку на коленях.

– Студентка торгового института, - тихо произнес я.

К этому времени я в торгово-экономическом институте уже провел две репетиции. В этот момент кто-то постучал в деверь. Зашел Арик, мой двоюродный брат. Бросив на нас взгляд, он понял - что-то происходит. Сел молча на стул.

– Я пошла!
– бросила, резко поднявшись, Ира и вышла на крыльцо.

Арик в недоумении смотрел то на меня, то ей вслед. Через минуту мы услышали, как скрипнула и затем тихонько хлопнула дверь в подвал, где три семьи держали на зиму картошку. Вход в подвал был под кухонным окном. Во дворе никого не было - это могла быть только Ира! Мы с Ариком переглянулись. Прошло несколько минут. Вскочив со стула, я ринулся в подвал, Арик - за мной.

Ира висела на электрическом проводе, привязанном к трубе, под потолком, и дрыгала ногами. Я не мог поверить в происходящее.

– Приподними ее за ноги!
– заорал я.

Арик приподнял Иру, я старался высвободить ее голову из петли. Наконец мы ее сняли, быстро занесли в дом и положили на диван. Она лежала, смотря остекленевшим взглядом в потолок. На шее - красно-лиловый след от шнура. Я хлопотал возле нее, накрыл ноги одеялом. Арик принес стакан с водой. Она выпила глоток. Взяв ее бледную, бескровную руку в свои, со слезами на глазах я тихо и горячо шептал:

– Прости меня, Ира, пожалуйста! Прости, я все это выдумал, никого у меня нет, я люблю только тебя! Прости, пожалуйста!

Она лежала бледная и молчала. Я страстно покрывал ее руку поцелуями. Не думал я, что она может такое вытворить. Наконец ее щеки порозовели, она повернула голову ко мне и прошептала:

– Это правда?

– Правда, правда, я люблю только тебя!
– живо лепетал я, продолжая осыпать поцелуями ее руку.

Она приподнялась, присела.

– Ты сможешь идти?
– спросил я ее заботливо.

Отец мог вернуться в любой момент, и мне не хотелось, чтобы родители узнали о случившемся.

Медленно, поддерживая ее под руку, я отвел ее домой. Дома, уложив ее в кровать, я приготовил чай и сел рядом с ней К счастью в этот день в театре был выходной. Арик, я знал - не сдаст.

Как ни странно, я был счастлив от всего происшедшего. Она доказала мне, что любит, и я ей все простил! Вновь блеснула надежда. Позже, вечером, мы неистово любили друг друга и уснули обнявшись.

Доказательство любви еще несколько дней держалось на ее шее. Все! Больше никаких девочек! Всю неделю жена не пила и на работе не задерживалась. Каждый день мы занимались любовью. Я был на седьмом небе - неужели моя Ира ко мне вернулась?!

Неделю спустя Ира начала опять потихоньку выпивать... и все вернулось на круги своя! Существование мое отравляло понимание и знание того, что жена будет изменять и что я тем не менее буду жить с ней! Ира не знала о моих проделках, но все равно не верила мне - видимо, догадывалась. Мы оба стали привыкать к такому сосуществованию и разбегаться не хотели. Витальке должно было скоро исполниться шесть лет. Все чаще он ночевал с нами. Пластинки со сказками и различные конструкторы - все, что ему было нужно. Он лепил себе бутерброды и съедал все конфеты, которые мы от него прятали. За него мы были относительно спокойны, когда оставляли одного дома - Виталик был не по возрасту самостоятелен.