Проснулся от громкого стука в дверь. Стучал Кастро:

– Эй, чувак! Все уже давно в автобусе ждут тебя!

Было 8:15 утра, и я должен был быть в автобусе. Открыв дверь, я произнес, не веря своим словам:

– Скажи бригадиру, чтоб не ждали. Я остаюсь!

– Ты шо?! Как остаюсь?!

– Вот так! Просто остаюсь! Прилечу сам!
– отрезал я.

Кастро увидел Галю, выходившую из ванной комнаты, и посмотрел на меня:

– Чувак! Ты осмурел!
– и побежал в автобус.

Через пару минут прибежал наш бригадир Дима, хороший мужик, с которым я встретился на гастролях уже в третий раз. Крепкий цимбалист, он играл сольный номер с оркестром. Он был старше меня лет на пятнадцать. Дима вывел меня в коридор и тихим, спокойным голосом стал вразумлять. Я слушал уговоры краем уха и удивлялся сам себе: чаще всего, получив свое, я быстро гас, а тут на тебе - хочу остаться! Пока Дима говорил, разум охлаждал движения чувств.

– Хорошо, - произнес я наконец, - сейчас спущусь.

– Пожалуйста, - с облегчением сказал бригадир и пошел к автобусу.

Галя стояла у окна с влажными глазками.

– Ты уезжаешь... я понимаю, - произнесла она еле слышно.

– Да, Галчонок мой, - я крепко прижал ее к себе, - я должен.

Обнявшись, постояли.

– А можно я напишу тебе?
– она посмотрела мне в глаза.

– Конечно!
– воскликнул я.
– Обязательно... напиши!

Написав на клочке бумаги адрес, я еще раз обнял ее и побежал к автобусу.

Чем ближе были мы к дому, тем дальше отлетало мое возбуждение от ночи любви. Женщины все более становились предметом минутного удовольствия, но ни разу ни к одной из них не возникло даже подобие того, что воспламенялось от одного прикосновения к Ире! С Галчонком было просто очень хорошо!

Через год, однако, мне еще аукнется эта история.

Лариса

Богдан Кудла прекрасно справился с "Сиреной", и я опять приступил к своим обязанностям. Через три дня после моего возвращения жена уехала с театром на полтора месяца. Мне надо было позаниматься - буду во второй раз поступать в консерваторию. Братишка тоже решил поступать. Лёнчик уже пару лет встречается с однокурсницей, пианисткой Зиной, обладательницей широкого таза, но теперь с ней было покончено. Оказалось, этот зад она подставляла не только ему. Лёня переживал.

Пришло теплое, полное нежности письмо от Галчонка. Я положил его во внутренний карман пиджака.

В один из вечеров ребята рассказали, что на танцы приходит девочка Лариса и просит лишить ее невинности.

– Что значит просит?
– удивился я.

– Вот так, прямым текстом просит. Миша и Богдан пробовали, ничего не выходит. Ей больно, и она вырывается! Может, попробуешь?

– Нет-нет, чуваки, мне надо отдохнуть, и вообще - я невинных не трогаю. Кроме того, мне надо готовиться к экзаменам, так что продолжайте экспериментировать, - решительно отказался я.

Ближе к концу вечера к нам за сцену зашла Лариса - среднего роста, симпатичная, не полная, но с приятными округлостями, курносая, с лукавыми глазами, розовощекая девица лет шестнадцати. На ней было платье в белый горошек, выше колен, на ногах туфельки в греческом стиле - с обвитыми вокруг лодыжек тонкими полосками кожи.

Танцы окончились, я собирал инструмент. Ко мне, мило улыбаясь, подошла Лариса.

– Здрасте, меня зовут Лариса, а вас Эдик, - заложив руки за спину, проворковала она, покачиваясь на носочках.

– Привет, Лариса, - ответил, улыбнувшись, я, продолжая складывать инструмент.

– Вы недавно приехали с гастролей?

– Да.

– А где вы были?

– На Урале.

– Ой как интересно! А... могли бы вы... рассказать мне, как там было?

– Вам это интересно?
– я закончил складывать инструмент и посмотрел на нее в упор.

– Да, очень!
– ответила Лариса, не отводя глаз.

– Ну хорошо, как-нибудь расскажу.

– Зачем откладывать? Можете рассказать сегодня, - сказала она, положив свою руку на мою, смотря мне в глаза бесстыжим взглядом.

– Лариса, тебе в самом деле хочется потерять девственность?

Слегка смутившись от вопроса, немного помедлив, она ответила:

– Да, я хочу!

– И ты хочешь, чтобы это сделал я?

– Да, хочу!
– уверенно ответила Лариса и мягко сжала мою руку.

– Богдан пробовал?
– продолжал допрашивать я.

– Да!
– уже не смущаясь, ответила Лариса.

– Миша пробовал?

– Да!

– И?..

– И ничего не вышло, мне больно!
– повела плечом Лариса.

Я впервые видел невинную блядь. Такую еще не встречал.

Жена уехала, я один.

– Пошли!

Она потопала рядом. По дороге рассказала мне, почему у них не получалось:

– Они сразу на меня наваливались и... мне было больно!
– надувала пухлые губки Лариса.

Симпатичная, чуть старше Лолиты, вполне оформившаяся девчонка, жаждущая стать женщиной, и ей все равно с кем?!

Дома я стал медленно разматывать с ее сандалий кожаные полоски. Помог снять платье и трусики. Поцеловал в розовые губки и положил на кровать. Встал на колени, приготовившись к миссионерской позе, и руками медленно поднял ей ноги. Лариса молча смотрела на меня круглыми глазками, в которых были любопытство, страх и страсть.