– Согласен!

– Согласен что?

– Согласен взять работу и найти музыканта с машиной.

Музыкантов я набрал быстро. У одного был горбатый "Запорожец", в который мы втискивались впятером. Из пяти музыкантов, плюс Миша Цимерман, четверо были евреями. Такого нашествия евреев колхоз-миллионер еще не видал.

Директором колхозного клуба был Степан, мужичок небольшого росточка, с маленькими плутоватыми глазами. В дальнейшем, когда он начнет строить себе каменный домик, мы станем давать ему шестьдесят рублей в месяц и приезжать будем еще реже. Халтура - лучше не придумаешь!

Обокрали

Окончив первый курс консерватории, после последнего экзамена находясь в хорошем настроении, я стоял с Войтеком и Кастро в жаркий, душный летний день у "Аппендицита", собираясь по этому случаю угостить ребят кофе с коньяком. К нам подошел вернувшийся из гастролей Коля Мидный, и я пригласил его присоединиться к нам.

– Ну что, - сказал Войтек, глядя с улыбкой в потолок, - театр имени Марии Заньковецкой уехал на гастроли.

– Да-а...
– подняв глаза к потолку, протянул я.

– Да, да, да, - подхватил Кастро, - давайте выпьем за то, что ему осталось учиться всего четыре года!

– За это и я сегодня выпью!
– живо ответил я и опрокинул в горло рюмку (хорошо, что не поперхнулся).
– Завтра поеду на сутки в Ходорив к сыну, рыбку половим, - проговорил я мечтательно.

– О, чувак, - встрепенулся Коля Мидный, - пусти передрушлять на одну ночь, а то у меня лажа негде друшлять - знакомые пустили на пару дней, и уже надо схиливать.

Мидный был детдомовским. Во Львове жилья у него не было и непонятно было, кто и где пускает его переспать. Он старался чаще ездить на гастроли, чтобы не искать себе ночлег. Сейчас он временно заменял ударника в каком-то ресторане.

– А дальше где будешь друшлять?

– Я уже докарнался с людьми, и мне нужно всего на одну ночь... Пусти, чувак, а?
– жалобно посмотрел на меня Мидный.

– Хорошо, - согласился я, - на одну ночь.

– Раз такое дело, - оживленно вступил Войтек, глядя на Мидного, - ты только приехал с гастролей, так что выставляй за ночлег.

– Что, всем?
– пробормотал Мидный.

– Всем!
– убедительно произнес Войтек.

Мидный потоптался с ноги на ногу и пошел к прилавку. Он был известен своей прижимистостью, и Войтек решил немного раскрутить его.

На следующий день, отдав Мидному ключ от квартиры, я уехал в Ходорив. Привез Виталику конфеты, тестю для разнообразия - коньяк. Поплавали в озере. Сынок уже неплохо плавал. Половили рыбку, и я вернулся домой.

Зашел в квартиру. Мидный сидел за столом, уткнувшись лбом в руки, плетьми лежащими на столе, и ныл.

– Коля, что случилось?
– взволнованно спросил я его.

– Ой, чувак! Лажа!
– произнес Коля, не поднимая головы.

– Да говори уже что произошло!

– Ты понимаешь, - начал Мидный, - я пошел на работу и оставил ее дома ждать меня.

– Кого оставил?!

– Да бабу. Я снял ее на вокзале, пошел на работу, а ее оставил дома! Какой я мудак! Что я наделал?!
– запричитал он.

Тут до меня дошло, и я быстро подошел к шкафу. Распахнув двери... увидел пустые полки! Вся Ирина одежда исчезла. Исчезли две большие кожаные сумки, в которые наверняка всю одежду и запаковали. Я медленно присел на кровать. Мидный продолжал причитать.

– Да заткнись ты!
– вспылил я.
– Долбо...б ты сраный! Как ты мог вокзальную курву оставить одну дома?!

Распаляясь, выдал дозу площадной брани. Он сидел, втянув голову, и покачивался, как китайский болванчик.

– Значит, так, Мидный! Вернешь мне всю сумму, потраченную на вещи, а вещи дорогие. Понял?!

– А сколько это будет?
– хрипло спросил Мидный.

– Еще не знаю, придется связаться с женой, посоветоваться. Завтра в час у "Аппендицита" услышишь приговор. Пока!

На следующий день назвал ему сумму в тысячу пятьсот рублей. Думаю, что это было близко к истине.

– Чувак!
– вскричал Мидный.
– У меня нет таких денег!

– Меня это не интересует, одолжи у кого-нибудь!

– Мне никто не даст такую сумму, - слезно промямлил Мидный, - а можно я буду давать тебе каждый месяц по сто рублей?
– глядел он на меня с мольбой.

Я понял - это все, что он может обещать.

– Хорошо. И попробуй только не отдавать!
– прибавил я грозно.
– А сейчас свали с глаз моих!

Ох и достанется мне от жены! Он дал мне один раз сто рублей и уехал с какой-то бригадой на гастроли. Больше я никогда его не видел.