— Драсько, все нормально? — шепотом спросила Гермиэля, как только чуб Фирася скрылся в подвале.

— Спасибо тебе, Гермиэля, — так же тихо ответил Драсько. — Я не знаю, что бы делал без тебя. С одной стороны Фирась, который намного лучше моего отца. Но и родителей на мороз выставлять нехорошо. Хотя… Ты видела, какие они.

— Какие есть, — строго произнесла Гермиэля, — других у тебя нет и не будет.

Драсько понимающе кивнул. Он помнил, что Грейнджеренко что-то наворотила с памятью своих родителей во времена противостояния с Мореным. Видимо, она перестаралась, потому что никто теперь не мог помочь снять ее заклинание. Грейнджеренки были живы и здоровы, но Гермиэлю они не знали. Драсько прекрасно понимал, почему тема родителей была такой острой для нее.

— Малфюк, ты же понимаешь, — тихо произнесла она, — я сделала это потому, что знаю, как бы ты себя чувствовал.

— А вот и медок, — донесся из подвала голос Фирася, и на полу появился кувшин меду. Вскоре и сам Фирась поднялся из подвала и отряхнул от пыли усы.

— Ну, нашептались? — усмехнулся он. — Знаю, что шептались, и не оправдывайтесь. Я бы Олесика ни в жизнь не выгнал. Болван он, и болван редкий. Но это мой брат. И я бы ни за что не поступил с ним так, как он со мной.

— А ну как он бы ушел? Ты же знаешь, каким гордым он может быть.

— А ты знаешь, что я характерник, так что дальше двора он бы у меня не ушел, — рассмеялся Фирась и обмакнул пляцок в мед.

========== Часть 4 ==========

К вечеру Гермиэля разжалобила Фирася окончательно и уговорила его позволить Малфюкам выйти к столу.

— Дяденька Фирасенька, — нараспев приговаривала она, подвигая к нему еще пляцок, — ну чего ж они голодными будут сидеть? Пускай хоть бограча поедят.

— Твоего бограча, — Фирась недовольно нахмурился. — Ну да ладно. Драсько, зови наших гостей, кормить будем.

Драсько кивнул и побрел в комнату, где сидели изгнанники.

— Матушка? Отец? Вуйна? К столу, — произнес Драсько, немного робея. Он слабо представлял себе, как они будут все вместе ужинать, особенно каково будет Грейнджеренко в присутствии вуйны Беллы. Однако когда они вышли в комнату, Драська уже ждал сюрприз.

— Драсько, мне уже, наверное, домой пора, — с ласковой улыбкой сказала Гермиэля, как только они принялись рассаживаться за столом. — Доброго вечера вам, пан Малфюк, пани Малфюк и пани Лесторжинская.

Драсько отметил, что последнее Грейнджеренко чуть ли не силой из себя выдавила, а потому накинул на плечи жупан.

— Я провожу, — ответил он на невысказанный вопрос. — Еще упадешь, поранишься, как потом дети в школе без такой учительницы?

— Так вы учительница? — спросила Олесь скорее ради приличия, чем из интереса, и вместо Гермиэли на его вопрос ответил Фирась.

— Ох, знал бы ты, Олесик, какая она учительница! Пан Разумовский на нее молится.

— Даже баба Параска сегодня подходила и говорила, что хорошая, — Драсько не мог не озвучить этого, и с удовольствием отметил, как сжался отец при упоминании бабы Параски.

— Темно уже, про Параску говорить, — пробормотал он. — Рад был встрече, пани Грейнджеренко.

— Всего доброго, — пискнула Гермиэля и выскочила из хаты. Драсько бросился за ней.

— Грейнджеренко, ты что придумала? — спросил он, пока они шли к ее хате.

— Малфюк, побойся Бога, что мне там делать? С твоими родителями и с твоей замечательной вуйной, — Гермиэлю передернуло. — А ну как после второй бутылки Фирасевой наливки ей станет интересно, как поживают мои шрамы?

Настала очередь Драська нервно дернуться от воспоминания о слове, что вырезала вуйна на руке у Грейнджеренко. О слове, которое преследовало ту, куда бы она ни пошла. От воспоминания о том, что первым это слово выплюнул в лицо именно он, Драсько, стало совсем тоскливо.

— Ты чего? — спросила Гермиэля, заметив резкую перемену настроения Драська.

— Не ко времени они приехали, — проворчал тот, открывая калитку, ведущую в ее двор. — Не ко времени.

— Перестань, — она мягко погладила его по руке. — Это же все равно твои родители.

— Да, конечно. Вот только они против тебя, это видно. Ну ничего. Я им покажу. Я им объясню. В конце концов, Малфюк я или нет?

Драсько для острастки топнул ногой, и над вечерним селом тут же разнеслось отчаянное «Мяу».

— Живоглот, — Гермиэля рассмеялась и взяла кота на руки. — Сколько раз я тебе говорила, не прячься в сугробе, кто-то наступит. Дождался?

Живоглот фыркнул и принялся вырываться.

— Вы чего все? — удивленно спросила Гермиэля, когда кот все же ухитрился вывернуться из ее рук и бодрой рысью направился к лесу.

— Обиделся, наверное, — усмехнулся Драсько. — Честно, просто не разглядел его в темноте.

— Все в порядке, — заверила его Гермиэля. — Ладно, иди к семье.

— Не хочу, — буркнул он, глядя на нее исподлобья. — Не хочу их видеть. Ни отца, ни мать, ни вуйну. Вы с Фирасем моя семья.