Николай Николаевич-Старший озабоченно спросил командира осадной батареи:

— Сколько выпустили снарядов?

— Тридцать, ваше высочество. Как было приказано.

— Сколько стоит такой получасовой огонь в рублях? Известно вам такое?

— Так точно. Почти четыре тысячи рублей.

— Можете своей батареей разрушить редут, что перед вами? Так, чтоб он перестал служить надёжным укреплением?

— Никак нет, ваше высочество.

— Почему?

— Редут мощный по толщине. От разрывов снарядов он только осыпается. После дневной бомбардировки турки за ночь его восстанавливают.

— А если проводить длительные огневые налёты? Стрелять и ночью. Что тогда?

— Такого массированного огня наши батареи вести пока не могут, ваше высочество.

— Из-за нехватки боезарядов?

— Точно так. И тяжёлой осадной артиллерии у нас до сих пор нет. А полевыми орудиями такие редуты нам не развалить.

— Что ж, вашей стрельбой сегодня я доволен. Меткие попадания были, и не раз. Объявите от меня благодарность орудийным расчётам...

После визуального осмотра Гривицкого редута главнокомандующий объехал тот осадный участок, который занимали румынские войска. Его сопровождал князь Карл. Возвратившись от румын, Николай Николаевич собрал начальников русских осадных сил и сделал им внушение за организацию осадного быта:

— Совестно было мне смотреть, насколько у них больше порядка, чем у нас. Бивачные места выбраны тщательно, устроены красиво и аккуратно. Внутренняя отделка землянок — на отличку. Везде чисто, порядливо и изящно. К траншеям для стрелков прорыты углублённые ходы...

Корпусные командиры отмалчивались, глядя перед собой. А великий князь продолжал:

— Даже для лошадей на коновязях румыны устроили соломенные навесы. А у нас этого нет даже для царских лошадей...

Карл Румынский пригласил главнокомандующего посетить его штаб в деревне Врбица, недалеко от Порадима, в котором союзный монарх прожил всю осаду. Обед закончился вручением румынских орденов «с мечами» русским гостям.

...Осада Плевны отвлекала на себя значительные силы русской и румынской армий. В середине сентября стало известно, что турки стянули в крепость Силистрию значительные силы и, по данным из Бухареста, собираются сделать «диверсию» на левый берег Дуная. Переправочных средств для этой цели у Силистрии имелось немало, то есть вызрела угроза тылам и коммуникациям осадных сил под Плевной.

Николая Николаевича-Старшего такие сведения не на шутку встревожили. Осман-паша вполне реально мог попытаться выйти из крепости, согласуя свои действия с силистринским гарнизоном. Великому князю пришлось немало времени провести в раздумьях над картой театра войны. Затем он отдал два приказа:

— Задержать в Валахии идущие походным маршем 24-ю пехотную и 1-ю кавалерийскую дивизии впредь для разъяснения обстоятельств.

— Начальнику Нижне-Дунайского отряда генералу Циммерману произвести в сторону Силистрии угрожающую демонстрацию.

В итоге в силистринском «узле» ничего взрывоопасного не случилось. Более того, в русской главной штаб-квартире поставили под сомнение достоверность полученной из Бухареста информации. Вполне возможно, она была «подброшена» союзникам противной стороной.

21 сентября была сделана ещё одна попытка завязать прямые переговоры с Осман-пашой. Великий князь поставил перед переводчиком-драгоманом Макеевым такую задачу:

— Постарайтесь лично встретиться с пашой и убедить его в бесплодности дальнейшего сидения в Плевне. Скажите ему, что в европейских столицах считают, что султан эту войну уже проиграл и что Константинополь находится под ударом русской армии.

— А если Осман-паша, ваше высочество, откажется это понимать?

— Тогда скажите ему, что тогда ни он лично, ни его голодные аскеры никаких почестей в плену не получат...

После простой предварительной договорённости сторон драгоман Макеев с белым флагом в сопровождении юнкера Татищева и шести рослых красавцев из лейб-гвардии Казачьего полка отправился к месту встречи. Оно было назначено на Гривицком шоссе. Там парламентёров поджидал полковник генерального штаба Тевфик-бей с адъютантом, двумя офицерами и четырьмя нижними чинами. Количество людей было обговорено заранее.

После обмена взаимными приветствиями на турецком языке в духе восточной вежливости Тевфик-бей спросил Макеева:

— Вам известно содержание посланного ранее письма Осман-паши?

— Да, его содержание мне известно от великого князя.

— Вы прибыли вместе с великим князем или только сегодня?

— Нет, вместе с великим князем. И он приказал мне переговорить с самим Осман-пашой. А потому при всём моём уважении к вам я прошу позволения видеться и говорить с самим пашой.