Отряды пугачевцев двинулись и к Тобольску, чтобы прочнее встать в Сибири. Местное население почти повсеместно поддерживало царя. Даже многие гарнизоны присягали его императорскому величеству. И чем больше, побед у Емельяна, тем слабее, ему оказывают сопротивление.

Корпус Деколонга таял. Солдаты каждый день дезертировали и перебегали к пугачевцам. Даже монастырь, которой до этого показал героическую стойкость перед повстанцами, признал нового царя-батюшку. Видимо монахи вовремя почуяли, чья берет, и что им не за что умирать.

А Емельян Пугачев, почти не встречая сопротивления приближался к Питеру. Отдельные полки, обменявшись с повстанцами парой выстрелов, сдавались или переходили на их сторону.

Большая толпа под командованием Падурова подошла к Смоленску. В городе вспыхнула потасовка между сторонниками Пугачева и местным гарнизоном. Часть офицеров, тоже поспешила перейти на сторону Петра Федоровича. Падуровцам открыли ворота, и пугачевцы сцепились с остатками сохранившего преданность Екатерине гарнизона. Сила силу ломит, и уже на над западными вратами России вознесся красный флаг предводителя восстания Емельяна Ивановича. А бунт охватил и польские земли. Крестьянство взялось и там за вилы, побивая бар и панов.

Так что местный мятеж стал превращаться в международное восстание. Главнокомандующий русскими войсками в Турции граф и фельдмаршал Румянцев пока занял выжидательную позицию и приказал в бой повстанцами не вступать. Все же это нехорошо убивать представителей собственного народа. А и перешедшего на сторону Емельяна Пугачева Суворова Румянцев уважал. Так что спасть Екатерину оказалась некому.

Канцлер Воронцов сообщил царице неприятную новость:

– Воры к Питеру идут! Остановить их нечем, а армия самозванца постоянно увеличивается, растет как снежный ком!

Екатерина свирепо вздернула брови и прошипела:

– А что это наш граф Румянцев?

Канцлер Румянцев тяжело вздохнул и пробулькал:

– Медлит наш граф Румянцев...

Екатерина в гневе воскликнула:

– Изменник! В петлю его!

Румянцев растеряно развел руками и промычал:

– Он окружен преданными ему лично восками, и достать нет никакой возможности!

Екатерина вдруг побледнела и снова спросила канцлера:

– А далеко ли воры до Петербурга?

Канцлер честно ответил:

– Да верст двести, а то и менее, сейчас доложат последние новости фронтов!

Вбежал посыльный, он был бледен как полотно, испугано проревев:

– Новгород открыл самозванцу ворота!

Екатерина тяжело вздохнула и пробормотала:

– И Новгород с маркизом.

Её тон напоминал слою Юлия Цезаря: " И ты Брут".

Канцлер подобострастно вытянулся во фрунт и произнес:

– Корабль готов ваше величество, вы можете сегодня же отбыть за границу!

Императрица зло прошипела:

– И потерять власть?

Канцлер с улыбкой ответил:

– Зато сохранить жизнь. Воры все равно не смогут справиться с управлением государством, и вы вернетесь с триумфом!

Екатерина в досаде прошипела:

– С ними граф Панин, а он поможет ворам управиться!

Канцлер задал уточняющий вопрос:

– Значит, вы остаетесь ваше величество?

Екатерина вместо ответа приказала:

– Собрать остальных четверых братьев Орловых и гвардию, а также подтянуть все силы из Выборга, и прочих земель. Мы еще можем драться!