Уэшеми. Касс посмотрит ему в глаза. Продолжительный взгляд и вопрос в упор, прямо в насмешливые зеленые глаза: - Неужели Эрида - это то, чего ждал и на что надеялся ты? Не обратил внимания на меня, не заметил моего порыва, но умолял Эриду о встрече?

Касс горько усмехнулась. Кому дело до ее порывов! До ее надежд и душевного трепета?

Да и ей-то что? Хоть кентавр, хоть Фина... Ей-то что до Эриды, со всеми ее... любвями...

Но Уэшеми...

Она посидела, не выходя из аэробиля, перед дверью Веселого Грота. Все там было наглухо, все там было закрыто от посторонних взоров.

Солнце висело далеко на Западе, низко-низко, почти касаясь океана темно-оранжевой короной. Дневная жара уходила.

Скоро зажгутся огни, - думала Касс.
– И настанет теплый летний вечер.

Теплый летний вечер всегда, сколько она себя помнила, ассоциировался с запахом мелких цветов маттиолы.

– А правда, - подумала девушка.
– Почему маттиола пахнет только в теплые летние вечера? Ни днем, ни утром, ни в прохладу, ни в жару, - только в теплые летние вечера... Все теплые летние вечера пронизаны ароматом маттиолы... И воздух становится густой, вкусный, волшебный... Необычный...

Касс вздохнула и рывком оторвалась от плиты, на которой стоял аэробиль, а потом уже плавно стала набирать высоту, стараясь не думать. О том, что может быть, именно сейчас, в этот самый момент... Лучший в мире поэт с халдейским именем, Уэшеми, красивый, высокий, русоволосый юноша, обнимает рыжеволосую, тихую до зуда в позвоночнике, стареющую Эриду... Как Легу обнимал её возлюбленный... Опять, Лега! Ах, русалка... Зеленоволосая, зеленоглазая... Вот он что! Глаза Леги, изумрудные глаза Уэшеми...

Эрида извивается змеёй, отдается снисходительно и, вместе с тем, - победно, самодовольно... Или по-другому? Злобно, с видом победителя, презрительно улыбаясь яркими губами... И при этом, думает о том, что ещё предстоит: о вечернем приключении с кентавром...

Рамтей жил недалеко от гимнасий, на одиноком холме. Небольшой дом на отшибе. Небольшой двор, отгороженный от посторонних взглядов высокой стеной кустов шиповника. Их посадили настолько густо, что теперь листья кажутся сцепившимися насмерть.

Откуда она знала, где живет Рамтей, Касс не помнила: кто-то когда-то, давным-давно, случайно показал ей это место, а поиск на экране аэробиля подтвердил адрес. Рамтей не Зев: никаких приемов, никаких показов по визу, а сплетни... Если они есть, то осторожные, смутные... Не сплетни - догадки, досужие домыслы.

Когда аэробиль приземлился и Касс по узкому зеленому коридору между кустами пошла ко входной двери, сердце девушки забилось сильней. Она и сама не знала, чего ждет от этого посещения, только чувствовала его очевидную для себя необходимость. И знала еще, что где-то, в конце недлинной этой дорожки, ждет необычное.

Касс нажала кнопку на двери: в глубине дома откликнулся звонок виза.

Экран над дверью не осветился. Значит, его не включили на обоюдную связь. Голос Рамтея звучно произнес: "Да". Он, безусловно, увидел гостью на своём экране, но не удивился... Неужели ожидал её визита?

Касс улыбнулась слепому визу и сказала: - Могу ли я видеть тебя.

Прекрасная Дева не предполагала ни тему, ни построение разговора, но надеялась: все произойдет само собой.

Голос Рамтея так же звучно ответил: - Да, конечно, я рад.

После этого стало тихо. Прошло, кажется, несколько минут, пока мелкие шажки не нарушили тишину. Что-то шаркало и кряхтело сначала поодаль, затем странные звуки, похожие на глухие стоны, постепенно приблизились и усилились.

Дверь начала открываться, медленно, натужно. Касс стало не по себе. Неожиданно она догадалась: для того, кто находился там, за дверью, было тяжким физическим трудом тащить эту дверь на себя. Это Рамтею-то? А, может, он заболел? Или чего-то опасался? Неужели у него такие рабы? Неужели у него вообще есть рабы?

Когда дверь, наконец, отворилась, Касс стало не по себе еще больше: ее даже затрясло мелкой, рябью по телу, дрожью. Это не могло быть жилищем Рамтея.

Гостья еще раз посмотрела вперед. Перед ней был пустой, длинный и мрачноватый коридор. И во всю длину его не обнаруживалось ни одного живого существа. Создавалось впечатление, что дверь оттаскивалась сама собой и сопротивлялась тоже сама себе.

Только, спустя некоторое время, дряхлый голос прокаркал откуда-то снизу: - Угодно ли Прекрасной Деве войти к Рамтею?