– Мы не едем на работу?
– поинтересовалась я, выходя из столовой.

– Ты же сама хотела форсировать события, - усмехнулся Донал.
– Прихвати шарф.

Надеюсь, он не удавить меня планирует? На самом деле даже стыдно преподносить свой шедевр вязального искусства.

Шарф удалось найти не сразу - вспомнить, куда я его положила, так и не вышло, поэтому пришлось планомерно перевернуть вверх дном всю комнату. Вместе с шарфом я нашла и заколку Поэрны. Наверное, нужно отдать экспертам? Вдруг пригодится.

Кабинет пришлось поискать, но, найдя, я нисколько не удивилась убранству. Строгая функциональность: шкафы, стол, два кресла и журнальный столик с подносом. На окне стоял несчастный, почти зачахший цветок. На подносе несколько бокалов и три вида крепкого алкоголя.

– С чего хочешь начать?

– Шарф, - решительно произнесла я, - уж до чего любопытно, сил нет. Можешь не поверить, но у меня есть целый список вероятных причин.

– Тут придется начать издалека, - улыбнулся Донал.
– Ты помнишь, как я пришел к тебе искать ключ? От замка, который ты навесила на свои художества?

– Да, я тогда решила, что это просто предлог.

– Нет, я действительно не смог убрать твою преграду, - пояснил он.
– Ни магией, ни подручными средствами. Тогда-то и вспомнил об одной из граней магии.

– Очень редкой и сильной?
– с надеждой подалась я вперед.

Донал чуть виновато посмотрел на меня и покачал головой:

– Нет. То есть редкой, конечно, но не сильной. Не-маги делятся на два типа. Первый - те, кому рано владеть даром. Магия просыпается раньше времени из-за стресса или при угрозе жизни и после так же тихо засыпает, чтобы воплотиться в сыне или внуке. И второй - те, кому уже пора, но из-за стресса магия застывает. Она есть, но сконцентрирована внутри мага. Эти не-маги хороши для жертвоприношений, ведь и кровь, и внутренние органы перенасыщены магией.

Я поежилась и тяжело вздохнула:

– В случае крайней нужды я смогу продавать кровь на розлив?

– Если найдешь покупателей, - хмыкнул Донал.
– Но, как правило, на один серьезный кровный ритуал требуется около трех с половиной или четырех литров крови. Так что продавай через посредника, хоть кто-то деньгами воспользуется.

– А мне казалось, ты решил стать со мной добрее.

– Я говорю о серьезных вещах, а ты смеешься.

– Но я не люблю плакать. Ладно, зачем тебе шарф?

– Чтобы проверить свою теорию.
– Он достал из стола нож, снял с себя пиджак и легко отрезал от него рукав.
– Видишь, какой хороший нож?

– Пиджачок тоже был неплох, - выдавила я.

А после я наблюдала театр одного актера. Донал усердно притворялся, что не может разрезать шарф. Ну вот никак.

– Аманда, - возмутился он, когда я высказала это вслух, - это правда. Когда инициированный не-маг второго типа делает что-то своими руками, вещь приобретает свойство, которое назвали «нерушимость».

Тут он щелкнул пальцами, вызывая огонь, и шарфик продемонстрировал свою «нерушимость».

– И не мокнет?
– полюбопытствовала я.

– Не знаю, - он пожал плечами, - если вода способна нанести вред - значит не намокнет. Ты лучше в шерсти должна разбираться.

Я подобрала шарф и начала медленно сворачивать его. Весь завтрак у меня в голове вертелось две мысли: кому нужна Поэрна и дети и кто сидит в клетках в конторе.

Донал встал, обошел стол и налил нам по бокалу виски. Бросил в напиток лед и протянул один мне. Задавать глупых вопросов я не стала, но и пить не спешила. Мне кажется, виски больше было нужно ему.

– Поэрна была простой уборщицей, - наконец произнес он.
– Но при этом она оказалась женщиной с большим сердцем. Не все дети становились фамилиарами.

– Подожди, - хрипло выдохнула я.
– Вы что, на поток это поставили?

– Не мы, Аманда, не мы. Я пришел сюда два года назад и выискивал всю цепочку. Официально контора проводила эксперименты над животными. И только невидимые дети Поэрны дали мне толчок.

– Невидимые?

– Или несуществующие, как тебе будет приятней. Из Эйзенхара она бежала в одиночку, в ее медицинской карте нет отметок о родах. Дети как бы есть, но создается впечатление, что родились они от святого духа.

– Но они нормальные, - с нажимом произнесла я.
– Смышленые и добрые детки, говорят только по эйзенхарски, но это и понятно, Поэрна и сама плохо говорит по-лосски.

– Судьбу ее детей буду решать не я.

– Если их убьют или позволят им умереть, - серьезно произнесла я, - можешь меня не спасать. Это для тебя будет невыгодно.

– Почему?

– Потому что я постараюсь забыть о том, что когда-то была знакома с интарийцем.

Он коротко кивнул и допил виски.

– Ты понимаешь, что они возможная угроза будущему?