– Тебе как будто неинтересно, - фыркнула Элиза.
– Знаешь, у меня впервые появилась уверенность в успехе. Ривал сразу мне поверил, не кривил нос, как Кристоф. На самом деле я была уверена, что он поднимет меня на смех. А у них, оказывается, было нечто подобное в прошлом. Очень-очень давно. И тогда они стали всех-всех учить.

Я смотрела на тараторящую сестру и диву давалась: она сама-то хоть отдает себе отчет, что как-то слишком уж прониклась к интарийцу? Кристофом она увлеклась как красивым мужчиной, а вот Ривал покорил ее разум. О Небо, прошу, убереги эту балбеску от разочарований.

В дверь постучали, и Донал громко спросил, готова ли я. Поправив ремешок босоножки и подхватив сумочку с документами, я открыла дверь и ответила:

– Давно. Элли, будь хорошей девочкой, пока.

Машину Донал припарковал рядом с домом. Наконец пропала нужда кататься объездными тропами.

– Мне казалось, вы с сестрой не ладили, - заметил Донал.

– У нас был сложный период, - улыбнулась я.
– Зависть и недоверие порой творят ужасные вещи.

– Да, это верно.

В прошлый раз жрец приходил в наш дом. И сейчас я гадала, как же выглядит храм Небесных Покровителей. Ведь старые церкви отдали городу, а новых построено не было. Чтобы разбить тишину, я спросила об этом Донала.

– Ты не знаешь?
– поразился он.
– У нас есть жрецы и нет храмов. Небесные Покровители услышат тебя отовсюду. Но в хорошем парке, саду или рядом с проточной водой им будет проще расслышать твои слова. Так что мы просто едем в дом жреца Саттра.

– А откуда мне знать? Хорошо, если мои внуки примут культуру Интарии как свою собственную. А я, как и остальные мои одногодки, ни рыба ни мясо. У нас не осталось лосских ценностей, но интарийские не прижились. И новым богом были названы деньги, слава и стяжательство.

– Не передергивай. У тебя плохое настроение, но не стоит винить в этом мир.

Я отвернулась к окну. Легко сказать - «не вини мир». А кого винить и что делать? Я избавилась от любви к Доналу, вырвала, выжгла, забыла. Не позволяла себе вспоминать, а после понемногу отвыкала. Все, как мама учила. Ей тоже было кого забыть.

– Когда это все закончится, ты отпустишь меня без отработки?

– Нет.

– Хорошо, - кивнула я.
– Значит, напишу заявление на увольнение завтра.

– Аманда...

– Я устала и хочу уехать. Ты делаешь мне больно, Донал.

– Птица, - начал было он, но я сорвалась:

– Не называй меня птицей!

– Ты знаешь, что это значит?

– Небесные Покровители крылаты, - глухо ответила я, пытаясь удержать слезы.
– Интарийцы называются своих возлюбленных птицами. Потому что только влюбленные могут летать.

– Значит, ты понимаешь, как я к тебе отношусь?

Объясняться по второму кругу я не хотела. Не верю я в такую любовь - сначала была вещью, средством достижения цели, а тут вдруг птица. Окрылился, мать его через так.

– Сломай свои крылья, Донал Ричмор, - жестко произнесла я.
– Я не хочу тебя любить.

Машина затормозила куда резче, чем следовало. Интариец наградил меня темным, полным боли взглядом. Боли? А мне не было больно?

Жрец встречал нас во дворе и проводил в беседку.

– У вас очень красиво, - сказала я, когда мы закончили все расшаркивания.

– Благодарю, мисс. Донал, иди погуляй.

– Жрец Саттр, я бы хотел остаться.

– Ты тоже хочешь отречься от жениха?
– вскинул седые брови Саттр.
– Кыш отсюда, я сказал!

Тут я и поверила в то, что жрецов интарийцы слушаются беспрекословно: Донала будто штормовым ветром из беседки вымело.

– А ты, красавица, почему рыдаешь?

Я на всякий случай мазнула пальцами по щекам и тут же отрицательно покачала головой:

– Не рыдаю.

– Я стар и силен, девочка, и вижу твою душу. Не хочешь с женихом расставаться? Донни тебя неволит?

Саттру я выболтала все. Он гладил меня по голове, называл маленькой глупышкой и был полностью согласен с моим решением уехать.

– Он тебя любит, малышка, - степенно говорил жрец.
– Мы не разбрасываемся такими словами. Вот только любовь бывает разная. Уезжай. Если судьба вам встретиться - встретитесь. А если нет, то и к лучшему.

Затем жрец достал белую ленту и оплел ею мои запястья. Прикрыл глаза и через минуту хмыкнул:

– Не связана ты ни с кем.

– Как так? Я ведь ясно помню обряд.

– Может, жрец благословение Небесных Покровителей потерял, а может, и вовсе жрецом не был - слова-то повторить любой дурак сможет.