Я кивнула головой, думаю, что такого можно сказать.

— Да, конечно. У меня определенно есть талант к природным наукам и математике.

Ее лицо сразу же одолела эмоция презрения.

— Такие… мужские дисциплины! Он не обучал тебя искусству? Французскому? Музыке?

Мужские? Господи, кем я представлюсь этой женщине? Ей повезло, что я должна быть с ней мила.

— О, да. Я также люблю литературу и поэзию, — сказала я.

Если честно, то мне они тоже не нравятся. Природные науки и математика… Они такие простые и прямолинейные. Поэзия? Она такая неопределенная и её так тяжело истолковать. Я никогда не понимала, что поэт пытался сказать. Кэти делала половину заданий по английскому в первый год моего обучения, чтобы убедиться, что меня не отчислят.

— Хвала небесам за это. Твоя мать была внучкой маркиза, ты знаешь. Ты, возможно, не будешь титулована, но хотя бы можешь успокоить себя этим, не так ли?

А? Серьезно? Я должна успокаивать себя отдаленной связью в попытке чувствовать себя хорошо? Я даже не знаю, что сказать, чтобы объяснить, что не так.

И она опять говорит. Снова. Я сцепила свои зубы и сделала глубокий вдох.

— Эмили рассказала мне, что ты планируешь посетить город этим утром?

Я кивнула и засунула еще один кусок ветчины в свой рот. Если она продолжит спрашивать еще двадцать вопросов, кто знает, что я еще выпалю?

Женщина в возрасте натянуто улыбнулась.

— Я бы хотела присоединиться к тебе, — вот, блин, — но мне нужно уделить время письмам. Возможно, в другое время.

Я кивнула и попыталась притвориться, что расстроена, но я уверена — выглядело не реалистично.

Она меня уже раздражает, тем, что у неё вздернутый нос и красивая королевская осанка, будто она лучше, чем все те, кто сидят за этим столом.

Я постаралась проигнорировать её и сделала вид, будто картина с изображением гусей в пруду самая интересная вещь, что я видела. Она висела над очередным вычурно резным камином, в котором тлели угли. Не смотря на тот факт что сейчас лето, в этом месте было холодно, даже с утренним солнцем, попадавшим внутрь сквозь высокие сводчатые окна. С каждой стороны от камина находились колонны, наверху которых находились резные бюсты.

Я задавала себе вопрос, не мраморные ли это изваяния самого герцога. Угол обзора не позволял ответить на этот вопрос наверняка. Так или иначе, идея занимательная. Уверена, парень вроде него хотел бы вытесанную по своему подобию скульптуру. Он, скорее всего, достаточно самовлюбленный, учитывая, что он не общался ни с кем за столом. Его яркие зеленые глаза были заняты завтраком на тарелке, и он не обращал внимания на всех остальных.

Эмили наконец-то заговорила. Она стала довольно молчаливой, по сравнению с тем, какой энергичной была прошлой ночью. Интересно, связано ли это как-то с надоедливой пожилой леди. Эмили улыбнулась ей, но улыбка не коснулась её карих глаз.

— Вы намерены присоединиться к нам на деревенских танцах завтра, Ваша Светлость?

Деревенские танцы? Почему-то я не могу представить эту пожилую леди танцующей.

Леди — так же известная как Светлость, по каким-то причинам — качнула своей головой так решительно, что её седые кудри подпрыгнули.

— Я не намеревалась… Думаю, вместо этого, я немного отдохну. Чувствую себя нехорошо. Пожалуй, Ребекка может присоединиться к вам? — она повернулась ко мне.

— Мы не ожидали что ты так скоро приедешь, но уверена твоя компания была бы как нельзя кстати в поместье Поммэрой.

Я только улыбнулась и кивнула. Я буду уже далеко до того как начнутся любые танцы, но я не скажу об этом. Сама идея о том, чтобы танцевать с этими людьми, просто смехотворна.

Тишина воцарилась за столом на целых две с половиной секунды, пока леди не посмотрела на меня снова.

— А где твой отец? Не могу поверить, что он отпустил тебя в такую даль без присмотра!

Я уставилась на неё. Она ни в чём меня не подозревает, верно? Что если все эти её вопросы — попытки поймать меня на лжи?

— О, нет, он мне доверяет, — ответила я.

Не могла бы Эмили встрять в наш диалог? Она просто сидит тут, идеально ровная, в платье цвета морской волны, неслышно пережевывая бисквит.

Виктория сжала свои губы, и это подчеркнуло все её морщины. Ей должно быть под пятьдесят.

— Если так, то он, должно быть, небрежен в своих обязанностях. Тебя должны были воспитать в подходящем положению семейном укладе. Скажи мне, он уже ищет для тебя перспективных женихов? Твоя мать была для меня дорогим другом, но даже так, я волнуюсь, что он оказал тебе плохую услугу, не женившись во второй раз.

Я подавилась бисквитом. Она называет себя дорогим другом моей, предположительно покойной, матери, и тут же желает моему отцу жениться на ком-то ещё? Мне не нравится эта леди.

— Я… Гх, — медленно проглотила, — я не хочу выходить замуж до тридцати.

— Тридцать! — воскликнула она, — это нелепо! Не может быть, что так происходит в Америке. Как же ты будешь справляться до тех пор? Думаю, мне стоит срочно написать твоему отцу, должно быть он позволяет тебе слишком много свободы!

Она что, серьёзно? Типа она может написать ему записку, и он сразу отправит меня под венец, или что? Если бы она знала насколько моему отцу всё равно, она бы не говорила это!