— Почему? — вырвалось у меня.

Он посмотрел на меня.

— Это её долг, делать то, что говорит её отец.

— А потом то, что говорит муж, я так понимаю?

— Конечно, — ответил он.

— А когда ей делать, что она хочет?

Алекс будто дар речи потерял, он хлопал ресницами, но ничего не сказал.

К счастью, у меня есть, что сказать за нас обоих. Почему я не смогла защитить себя перед тремя красотками из своего класса, но когда дело касается Эмили, я бросаюсь как львица? Или эта часть меня появилась из-за Алекса?

— У Эмили такие же права, как и у тебя. Она может сама выбирать, что делать.

Он скрестил руки и стал ещё более напыщенным.

— Думаешь, женщины должны иметь такие же права, как и мужчины? И, правда, оно так в Америке?

— Да! И если бы ты хоть немного волновался о своей родственнице, ты бы сделал хоть что-то! — сказав слова, я забыла о ком говорю, об Эмили или его дочери.

Он посмотрел на меня, и его глаза потемнели. Это меня остудило, и ярость отступила, я поняла что была чересчур наглой. Его пронизывающий взгляд испугал меня, он понял, что я знаю о письмах?

— У каждого в обществе есть своё место. Было бы хорошо, если бы ты знала своё.

И закончив разговор таким образом, он отвернулся смотреть на проносящийся мимо лес.

Эта ночь будет длинной.

Экипаж подъезжал к воротам особняка, такого же крупного как Харксбери. У него не было закруглённых оконных пролётов, или некой элегантности, но оно так же было каменным и таким же огромным, дома я подобных мест никогда не видела. Вдоль дороги мерцали сотни фонарей. Наш шофёр остановил лошадей у входа, за нами пристроилось ещё несколько карет.

Должна ли я гордиться тем, что наш экипаж выглядит куда красивее? У некоторых было всего две лошади, а у нас четыре. Наверное, это что-то да значит.

Думаю, я начала понимать всю эту штуку с социальной элитой. Наверное, герцог это как звёздный квотербек. Это сразу делает Алекса богатым, привлекательным и влиятельным. И он вроде как со мной. Ну, это не так, на самом деле, но если бы тут был школьный бал, я бы представила всё будто это правда.

И, в моих фантазиях, у него нет этого шила в заднице.

Должно быть тут сотня лошадей, а людей и того больше, и все разодеты по их последнему писку моды — тонкие талии, меховые воротники, блестящий сатин — всё сразу. У всех мужчин блестящая полированная обувь, а пуговицы сияют ещё ярче. Цвета и разнообразие стилей напоминают больше фильмы «Болливуда», чем приглушенные цвета наряда Алекса. Он выглядел так, будто приехал на похороны, а они — приоделись на вечеринку.

Расслабленная поза, в которой Алекс ехал с нами, снова сменилась на прямую спину и задранный подбородок. Казалось, что он не может задрать голову ещё выше. Эмили взяла его руку, и я поняла, что мне стоит схватиться за вторую. Я вздохнула и обхватила его локоть пальцами. Я почувствовала, как он напрягся, и подумала, неужели идти со мной такая пытка.

Почему это задело меня? Парень настоящий придурок, но всё это джентльменство выглядит так… очаровательно.

В ту секунду, когда я вспоминаю о письмах, всё очарование разрушается. Я знаю, каково расти без отца. Кто бы ни был этот ребёнок, он такого не заслуживает.

Но Алекс тут, на танцах, вместо того чтобы помочь собственной семье. Нет ничего очаровательного в том, чтобы не принимать на себя ответственность за свои действия.

Мы вошли, и я увидела множество слуг в напудренных париках, они забирали верхнюю одежду. Я развязала накидку, повернулась и один их них снял её с моих плеч, а потом сделал то же для Эмили. Мы вместе с другими людьми продвигались по длинному коридору, он с обеих сторон освещался множеством свечей, освещение было желтоватым и немного мерцало. Приглушенный шёпот разговоров наполнил меня, будто электрической энергией, и внезапно я почувствовала прилив адреналина. В конце коридора были открытые двери, и когда я ступила сквозь них, я была столь заворожена, что отпустила локоть Алекса. Он уже вступил в разговор с парой слева от меня, а я замерла на месте.

Я в зале для балов. Он был больше чем спортзал в школе и гораздо красивее, белые колонны подпирали высокие потолки. Голубые занавесы возле каждой стены, подняты и украшены золотыми лентами. На веранде стояла группа музыкантов и играла легкую мелодию для гостей.

Люстры и канделябры со всех сторон, тысячи огоньков романтическим светом озаряли толпу. Больше двух сотен гостей стояло на мраморном полу, большинство из них танцевало нечто, что к моему ужасу, было похоже на хореографический танец. Они танцевали рядами, кружились друг напротив друга, хлопали в ладоши и кружились снова.

Я таращилась на происходящее и вспомнила, что Эмили рассказывала про круги и катушки, скорее всего это были танцевальные движения.

— Я…

Хотела объяснить, что понятия не имею что это такое, но кто-то подошёл к Эмили.

Он довольно милый. Немного старше, лет двадцать или где-то так, но высокий и хорошо сложен, с волосами песочного цвета и светлыми синими глазами. В отличие от костюма Алекса на нем был надет яркий наряд — ярко-синий жакет в фиолетовую полоску и такой же фиолетовый воротник. В его глазах мерцали огоньки, когда он улыбался, будто мир уже у его ног и нельзя стать еще счастливее.