Катти только пожала плечами и будто случайно прикрыла юбкой принцево письмо.

– А где шкатулка Мадди?

Недоуменно оглядевшись, белатор проворчал:

– Это спальня, а шкатулка должна появиться в гостиной. На стеклянном столе. Я сам заклятья накладывал на эти столы, так что никакого сбоя произойти не может. Даже если вы стол сдвинули.

С этими словами он легко вскинул на плечо бесчувственное тело друга и исчез. А Катарина ушла к себе. Надеть плотный халат с широким поясом и взять запасной мешочек с семенами. Во-первых, белатор наверняка потребует показать цветы, а во-вторых, нога начинала болеть совсем уж нестерпимо. И если не разрешат забрать из дома мазь, то до окончания Отбора придется жить на обезболивающем эфире. А это значит, что с поеданием магических фруктов покончено - семян у нее не так много.

Белатор обернулся быстро. И с собой прихватил круглый поднос.

– Фруктовый чай и пирожки с мясом. Присоединитесь?

– Полагаю, выбора у меня нет, - со вздохом произнесла Катарина.
– Будьте любезны, подайте трость.

– Вы меня ею не ударите?
– с улыбкой поддразнил ее белатор.

– Увы, закон стоит на страже белаторов, - мрачно отозвалась Катти, и тут же извинилась: - Простите, нога беспокоит. Я бы хотела сократить нашу беседу и вернуться в постель.

Он коротко кивнул и вышел из спальни Мадди. Свой поднос он поставил на столик в ее гостиной и позвал Катти:

– Вот, видишь, шкатулка на месте. Но не советую ее открывать - там забавное проклятье.

– Для Мадди?
– ужаснулась мэдчен ван Ретт.

– Для всех, кто не Мадди. Такое же и на твоей шкатулке.

– Вы бы определились, белатор. То вы фамильярничаете, то изысканно вежливы.

– А что бы предпочли вы?
– с интересом спросил Альтгар.

– Определенность, белатор. Я бы предпочла определенность. Я полагаю, вы хотите увидеть наведенные цветы?

– Наведенные?

– Я создала полуматериальные, очень красивые цветы. И вырастила спи-цветы. Спи-цветы - были настоящими, остальные - плотная иллюзия.

Катарина повела рукой, выщелкнула три семечка и оплела лианами дверной проем.

– Ясно, - вздохнул Альтгар.
– Что ж, свидетельствую, что не было злого умысла в несчастии с наследным принцем.

– Он обидел Мадди. Разве это хорошо?

– Но ведь вы не знаете всего, мэдчен ван Ретт, - укорил ее белатор и передразнил: - Разве это хорошо? Да, принц позволил себе засмеяться, и это некрасиво. Но, во-первых, смех не относился к мэдчен ванен Скомпф, а во-вторых, его поступок прошел незамеченным. Для остальных.

– Для всех, кроме Мадди.
– Катарина вздохнула и вдруг улыбнулась.
– Да понятно все, белатор Альтгар. Принц изволит развлекаться и выбирать себе игрушку. А он думает о том, что даже у Боудиры с Ильтионой есть разум? И что даже они могут в итоге отказаться выходить за него замуж? Принц носит амулет, искажающий голос, на свидание между ним и одной из нас можно прийти и поглазеть...

– Он принц, разве этого не достаточно?
– холодно спросил белатор Альтгар.

– Так ведь в постель-то не со скипетром придется лечь, да и дети... Много чего, на самом деле. Да, среди благородных ванов принято заключать договорные браки. Но даже тогда дается три месяца на официальные ухаживания.

Катти так и не притронулась к чаю.

– Вы одно скажите, белатор. Принц-то хоть настоящий? Или телохранитель с амулетом?

– Настоящий, - Альтгар тряхнул головой, - конечно настоящий. Серая Богиня любит Отборы невест. И не позволит принцу избежать участия. Это чревато магическим откатом.

Сдержанно вздохнув, Катарина тихо сказала:

– Пусть его высочество сам решит, нужно ли ему извиняться перед Мадди. Она увлеклась им. И его излишнее внимание впоследствии причинит ей боль. А так... так она уже поплакала, а через пару дней и думать о нем забудет. Она сильная, справится.

– Нынешний Отбор меня все больше поражает, - неожиданно честно признался Альтгар.
– Я как чувствовал, когда отговаривал Хила от некоторых пунктов. Не понимаю, как вы, мэдчен ван Ретт, сюда попали. Вы хотели принять участие в Отборе?

Катти выразительно коснулась правого колена и качнула ступней:

– После несчастья родители отправили меня в предместья Луизета. Вместе с няней, служанкой, кухаркой и кучером. Было тяжело. Мне семнадцать, дом запущен, а я, вместе с тем, вроде как должна приказывать слугам. Там было скучно, но я привыкла.

Она немного помолчала, не зная, нужно ли открывать душу перед этим человеком. А потом, вспомнив, что им известно даже о сливовице, легко продолжила:

– Даже там нашлись те, кому было весело посмеяться над калекой. И временами, перед сном, когда становилось особенно тяжело, я мечтала, как попадаю на Отбор. И вся такая... лучше всех!
– Она смущенно пожала плечами.
– Обычные девичьи мечты. Это не значит, что я действительно хотела сюда попасть. И уж тем более не значит, что я хотела или хочу выйти замуж за принца. Просто мой способ не плакать. Представить, что я могу быть лучше всех. Всех тех, кого смешит моя трость.