Обратно вернулась только Германика. Вместе с какой-то старенькой бабушкой и кульком конфет.

– Я подумала, что раз уж мы нарушаем правила, нехорошо, если ты останешься без лакомства, - буркнула мора Ровейн и представила: - Эйта Талем, няня Катарины, мэдчен ванен Скомпф.

После чего пристально наблюдала за тем, как эйта нанесла мазь на ступню Катти и туго перебинтовала ногу. Затем уложила на бинты несколько длинных, тонких листочков и забинтовала повторно. И еще раз промазала бинты мазью.

– Меня сам дерр белатор учил, - с гордостью произнесла старушка.
– Сложно было упомнить, но ради моего Цветочка, ради моей девочки я и не на такое пойду. Вы уж, мора Ровейн, проследите, чтобы она больше не переутомлялась. Я посижу с ней немного?

Германика кивнула и поманила за собой ванен Скомпф.

– Тебе Катарина что-нибудь говорила о своей травме?

– Нет.

– Я слышала, что она падала с яблони, - припомнила мора Ровейн.
– Но это что за яблоня должна быть?

– Нет, с яблони она упала уже после того, как обзавелась тростью. Мы делились веселыми историями из прошлого.

Тяжело вздохнув, Германика плюхнулась в кресло. Мадди аккуратно устроилась в своем. Том, в котором лежали вышитые подушечки.

– Если бы она рассказала, было бы проще.

– На первом месте все равно Отбор, - вздохнула Мадди.
– Мы связаны по рукам и ногам регламентом. Хотя я еще не все прочитала. А насчет того, почему скрывает, - наверняка дело глубоко семейное. Катарина умеет защищать своих.

– Как и ты, - протянула мора Ровейн.

– Потому и поладили, - кивнула Мадди.
– Поговорите с нами откровенно. Вы ведь тоже многое скрываете. В том числе и про Отбор.

– Да что ты заладила - Отбор, Отбор...

– С тростью Катарина давно, они, можно сказать, уже близкие родственники, - упрямо произнесла ванен Скомпф.
– Впереди месяц без боли и мучений, раз есть мазь. А вот Отбор - вот он, вокруг нас. И он представляет большую опасность, чем тайны прошлого.

– Если кому-то интересно мое мнение, то я полностью согласна с Мадди, - устало раздалось от двери.
– Мора Ровейн, наколдуйте пару кресел для нас с няней.

С легким хлопком напротив Германики и Мадди появились кресла, придвинулся столик, и сами собой прилетели чашки с чайником.

– А у меня и пирог с собой, - широко улыбнулась старая эйта.

– Как вы успели?
– поразилась Германика.

– Тю, мазь-то у меня всегда при себе. А на кухню я за пирогом бегала, - широко улыбнулась Анна Талем.
– Побаловать хотела ягодку нашу. Как вы тут живете? И вот да, вы мэдчен, не с Яблоневой ли улицы?

– С Яблоневой, - заулыбалась Мадди.

– Ох и хорошая же у вас лавка, - покивала эйта Талем.

Раскрасневшаяся мэдчен ванен Скомпф подскочила, разлила чай, порезала пирог и села на место. После чего, вместе с подругой, принялась приукрашивать Отбор. Потому что волновать добрую пожилую женщину не хотелось. Вот и вышло, что ногу Катти перегрузила сама - перетанцевала на репетиции бала.

– Ты уж поаккуратнее, милая. Я мазь-то оставлю, а пока ты тут, еще раз в предместья съезжу. А то мало ли, понадобится - и нет.

– Что ж вы одна-то отправитесь?
– тут же отреагировала Германика.
– Я вам в помощь юношу дам. Очень талантливый, и защитит, если что.

– Да кому я нужна, мешок со старыми костями, - отмахнулась эйта.

– Да все приятнее, когда живая душа рядом.

Море Ровейн все же удалось убедить Анну Талем взять с собой «талантливого юношу». Теперь дело было за малым: убедить главу Совета белаторов съездить со старухой в предместья. Что ж, она, Германика, трудностей не боится. Да и рука у нее тяжелая.

Глава 9

Два дня прошли в напряженной тишине. Катарина свободно передвигалась по дворцу, частенько выбиралась с Мадди и Германикой посидеть в беседках. И начисто игнорировала благородных дерров, которых вокруг малого дворца становилось до неприличия много.

Зато сама хромая мэдчен интересовала почти всех. Оно и понятно: благородная, красивая, одаренная магией, ну а что хромая... Разок родить точно сможет, а потом можно и в дальнее поместье сплавить. Главное - приданое побольше выгадать.

Этим утром, после завтрака, подруги устроились на крошечном балкончике Катарины. Его немного увеличили - двое суток сдержанных просьб (Катти), предложений и нытья (Мадди), и мора Ровейн сдалась. Теперь на балкончике помещалось два круглых табурета. Столик девушкам был не нужен - перила широкие, плоские, и на них можно поставить чашки.