— Если б я и швырнул, то обязательно зашиб бы человека, это во-первых, а во-вторых, я без денег, Ося.

— И кто виноват? — не сдержала я подколки.

— Предлагаешь вернуться к оружейному делу? — не остался в долгу задохлик, выразительно глянув на меня. И под этим его золотым блестящим взглядом я вспомнила, во что превратились прекрасные щипцы после столкновения с шариком из петель.

— Не надо! — не сдержала я крика души. Затем вцепилась в руку удивленного мага и потребовала: — И вообще, вам стоит убрать все опасное из кузни! А лучше и из поместья… и из Бурфо тоже. Словом, куда подальше.

— Н-да, так рьяно меня еще не выгоняли.

— А вы причем?

— А ты подумай. — Он забрал у меня кошель, выудил из него целых двадцать серебрушек! И вручил их попытавшемуся проскочить мимо нас мужику. По-видимому, тому самому сбежавшему продавцу. — Мы берем ваши вырезки.

Затем забрал тележку, подхватил меня под локоток и повел в сторону академии, не слушая моих возмущений о транжирстве. Двадцать серебрушек — это же почти шестьдесят пирожков!

Мы стремительно преодолели расстояние до ворот, пересекли заледенелый дворик и лестницу, ведущую в корпус. Регген, как истинный граф, открыл одну из огромных кованых дверей, посторонился, дабы пропустить меня, и застыл словно вкопанный. Побледнел, покрылся испариной, прошептал что-то про лживого Врадора и кишки, которые стоит намотать на кулак. В слова я не особо вслушивалась, куда больше меня заинтересовал его полубезумный взгляд, направленный в сторону студентов, что во главе с профессорами прошли мимо нас.

— Регген? — позвала я тихо. — Вардо! — сказала громче, ибо он не отозвался, задрожал. — Вам плохо?

— Н-нет, Ося…

— Вам дурно, страшно?

Он мотнул головой и сжал зубы, так что желваки заходили на щеках.

— Вы сердиты, обмануты, обижены?.. — предположила я и запнулась. Профессора обернулись, чтоб отчитать отстающих, а я узнала в них магов. Тех самых, что сопровождали третью группу захвата, дотошно допрашивали задохлика и совсем недавно чуть не отправили Врадора к праотцам.

Маг дернулся, закрыл глаза, а затем и дверь перед моим любопытным носом. Его руки дрожали, пальцы отдавали синевой.

— Так вот оно что! Я знала, прямо сердцем чувствовала. Вы злы на этих магов. Вы разгневаны. Недовольны! Да?

— Хуже! — произнес он сквозь зубы и схватился за голову.

— Что? Что случилось? Вардо, на вас лица нет! — я похлопала его по моментально ссутулившейся спине и строго произнесла: — Ну же, не пугайте меня, откройте глаза и прямо скажите, в чем дело!

Святые угодники, a вдруг он с ума сошел? Узнал про связь Врадора с Эллен и по-тихому свихнулся. От горя… или от счастья.

Он открыл глаза, он опустил руки, он улыбнулся, но так жутко, что я чуть не обмерла, а волосы мои стали дыбом. Что ж он такого страшного хочет сказать с такой-то улыбкой?

— Ося, я счастлив.

— Что? — Кажется, меня тоже сумасшествием зацепило. Слышу невероятную ерунду.

— Я счастлив, — повторил граф громче. А ерунда-то может быть правдивой. — Я переполнен нежностью и радостью. Я томлюсь, горю… Заживо сгораю. Это ужасно!

— Но почему? — вопросила недоуменно. — До весны, может, и далеко, но полнолуние-то вскоре. А среди студентов, что прошли, были девушки… пара-тройка очень даже симпатичных, — признала я, в очередной раз почувствовав себя гномкой.

— Ос-ся, — его голос тих и глух, мой так и вовсе не слышен:

— Что?

— Я счастлив…

— Это я уже поняла, — сказала со значением.

— При взгляде на мужчину! — рявкнул Регген.

«Мужчину… Жчину… Чину… Ну!» — разнеслось по всей академии. Мгновение, и в ранее темных окнах появился с десяток заинтересованных лиц. Повылазили в поисках источника звука. Я, поморщившись, потерла уши, граф-оружейник затравленно оглянулся.

— Святые угодники, это хуже озверения, потери магии и карантина у стражей контроля!

— Да ну, неправда… — не согласилась я.

— Правда! Лучше издохнуть в муках на допросе!

— Вот уж сомневаюсь.

— Лучше! Все лучше, чем подобная агония! — продолжил он патетично и вновь схватился за голову.

— Зато она многое объясняет, — не могла я не заметить, что бы хоть немного его приободрить.

— Что объясняет? — маг смотрел на меня тусклыми безжизненными глазами. Того гляди, задохлик станет здохликом.

— Вашу злость, ваш отчаянный поцелуй и крайнее нежелание идти в академию, — невесомо погладила его по руке. — Не убивайтесь вы так. Все к лучшему.

— Что к лучшему? — И пока я искала подходящий ответ, Регген явно подумал о нехорошем. Взъярился, выпустил когти и клыки, схватил меня за плечи. — Только не говори мне, что я всю жизнь был слепцом, а сейчас прозрел для истинной, чтоб ее, любви!

— Не скажу, мне еще жить охота. Да и вам тоже, — хмыкнула я, сдергивая с себя уже не руки, а лапы мага.

Кивком указала на окна и за рукав увела задохлика подальше от любопытных глаз. Получилось на открытую террасу, мерзлую, как двор, продуваемую всеми ветрами. Самое то, чтоб остудить чуток озверевшего мага и хорошенько подумать самой. Отчего ж его перемкнуло, а главное, где успело перемкнуть? До сих пор же в кузне сидел, то бишь ползал. И куда бы ни шел везде, был со мной: на рынке близ академии, в деревеньке Тминь, в палатке охотников, в гостях у капитана Маррета, а еще…