– Потому, что ты совершенно не готов принять мой мир, Антоша, и ещё потому, что этой ночью ты и так увидел много лишнего, нарушив границы дозволенного!

Ох, ты ж мать честная! Вот сейчас я точно помню, что ничего не говорил вслух, а только подумал... Неужели, помимо всего прочего, она копается в моей голове?!

– Что я нарушил?!
– изумленно встрепенулся я.

– Ничего, - осеклась девушка, понимая, что сболтнула лишнее.

– Простите, Антон Андреевич, - перевела соседка разговор в неожиданно официальный тон отстранённым ледяным голосом, - мне нужно заняться голубкой.

Где-то я это уже слышал, насчёт голубки! Да, и насчёт всего остального, впрочем, всё ясно, раз мы опять на «вы»... Ну, а чего я обижаюсь-то? И так ситуация очевидна! А то и обижаюсь, ибо есть человеческий прямой и русский язык! А девчонка «дурочку включает», поиграть решила с дядей. Оттого и не обида это, а противно сделалось! Да, ладно, сам виноват, знал прикуп, знал риски, знал, что могу выставить себя на посмешище. И снова ну, да ничего, и не из такого, как говорится, выплывали, поэтому эмоций ты от меня не дождёшься, вертихвостка!

Ничего не говоря, я лишь улыбнулся, играя желваками, и, развернувшись, бросил через плечо:

– Ну, значит, не судьба!

– Антоша, постой!
– как-то испуганно раздалось за спиной. Стараясь не выдать и намёка на ярость, разбушевавшуюся внутри, я уже закрывал дверь, как девушка, настигнув меня, очень крепко ухватила за руку и, продолжая смотреть своим дежурным страдальческим взглядом, поднявшись на цыпочки, чмокнула в щёку.

Несмотря на удивление, я лишь хмыкнул, не изменившись в лице, и сурово вперился в лицемерку взглядом.

– Просто, - нерешительно начала она, - не успела сказать «спасибо».

– На здоровье, - иронично и совершенно равнодушно улыбнулся я.

– Антон, - начала девушка, - ты был прав. Многое сейчас выглядит очень странно, и я сама понимаю, что веду себя как избалованный ребёнок. И также понимаю, что другой на твоём месте уже давно бы забыл моё имя, но я хочу, чтобы ты знал! Не потому я такая, что капризной росла. Пусть прозвучит глупо, но ты был искренен, и я теперь не вправе промолчать. На самом деле, ты для меня значишь намного больше, чем может показаться. Ты сейчас не поймёшь, но, поверь, я очень боюсь потерять тебя, и поэтому прошу, не обижайся, пожалуйста, и дай мне ещё немного времени. Ты не можешь себе представить, насколько я сама хочу, чтобы между нами всё было иначе, а главное - насколько я хочу, чтобы ты мне сейчас хотя бы постарался поверить...

Откровения девчонки меня поразили, пожалуй, больше всех вместе взятых событий последних дней. Не то, что бы в них было что-то особенное... Более того, можно смело продолжить мысль, мол, поняла, что добыча улепётывает, и поэтому изощряется из последних сил, стараясь как можно сильнее привязать. Но в её словах я на самом деле услышал неподдельное отчаяние...

При других обстоятельствах, пожалуй, я бы и оттолкнул горе-сердцеедку, посчитав актрисой погорелого театра. Но, так как сама Маливьена, равно, как и всё, что окружало нас в этом небоскрёбе, было соткано из загадок и некой магии, а речь её, казалось, была настолько выстраданной от давно наболевшего, я решил дать девчонке то, о чём она просит, что вкупе и решило ситуацию. Если окружавшее можно было воссоздать с помощью умелых ручек шоуменов и техников по спецэффектам, то вот мысли читать не под силу ещё ни одному Якубовичу! Да и девушку, действительно, что-то не на шутку угнетало, сейчас я более чем ощутимо это прочувствовал: её тело дрожало от волнения. Так бывает, когда человек и рад провести с тобой больше, чем всю оставшуюся жизнь, но какая-то страшная личная тайна рушит всё на корню. У каждого эта тайна своя, но я думаю, все поняли, о чём я говорю! Продолжая внимательно и так же хладнокровно смотреть в мокрые глаза, теперь исполненные трепета, я сухо ответил:

– Да я тебя и не тороплю.

– Спасибо!
– подпрыгнула та от восторга и, повторно чмокая в щёку, заключила в довольно крепкие объятия.

– Только обещай мне, - чувствуя инициативу в своих руках, властно потребовал я.

– Обещаю!
– не дожидаясь окончания моей просьбы, уверенно ответила девушка.

– Со временем ты объяснишь мне все странности и недоразумения, которые творятся в этих стенах?

– Непременно!
– глаза подруги вспыхнули ещё большей надеждой, и теперь вся она сияла не хуже сердца из ледышки, чем-то даже неуловимо начав мне его напоминать.

 - Ей богу, странные вы, женщины, существа: стоит только подарить надежду, и все печали позади, без всякой магии!

Маливьена, смущенно улыбнувшись, осторожно отстранилась от меня и, не отрывая взгляда, ступила обратно за свой порог, впервые, наверное, улыбаясь перед тем, как закрыть дверь...

– До встречи, - раздалось за моей спиной, когда я уже притворял свою.

 - До встречи, - добавляя тёплых ноток, бросил я через плечо, чувствуя, как всё моё естество ликует.

Теперь день, и в правду, обещал быть чудесным. Пусть загадочная соседка и не приняла моего приглашения, но тяжёлое грозовое облако непонимания, нависавшее все эти дни над нами, наконец, отступило и рассеялось! Да и, пожалуй, после таких признаний от девушки, в которую ты влюблён, сложно прикидываться дальше лимоном.

Приняв душ, я состряпал скорый завтрак и, жадно поглощая пищу, определялся с планами на сегодня. Сидеть в такую погоду в четырёх стенах было преступлением, но причина, по которой я был здесь, тоже оставалась неразрешённой. Кстати, совсем забыл сказать! Я решил переделать свою книгу. А если ещё точнее, я её отложил, так как совершенно не определился с характерами персонажей, но зато я надумал вести хронологические записи. Какие? А вот то, что вы сейчас читаете, они и есть. Поэтому, кстати, спешу передать пламенный привет в будущее!