Больше не слушая Костю, я взглянул на подругу, которая, протянув руку, осторожно коснулась ладошкой одной из сторон куба. Обжигающий лёд начал мгновенно испаряться, образуя клубы сияющего пара вместо талой воды!

Костя с улыбкой наблюдал за происходящим и о чём-то перешёптывался со своим новым сизокрылым «авианосцем». Менее чем за четверть минуты непослушный некогда лёд полностью растаял! Даже привычная чаша, обычно удерживающая сердце, обратилась в пар! Настал момент истины! Наши ладони теперь разделяло только само сердце, переливающееся ослепительным светом! Оно будто зависло в воздухе прямо меж ладоней, и чем ближе они соприкасались, тем чаще становилась пульсация сердца!

– Сложи руки лодочкой и раскрой ладошки, - попросил я девушку.

– Зачем?
– нахмурилась та.

– Затем, что я должен сдержать обещание!

– Какое обещание, любимый?
– вкрадчиво спросила Маливьена.

– Я дал слово, что я обязательно верну его тебе, если мы когда-нибудь встретимся снова, чего бы мне это не стоило! Ведь никто не имеет права держать сердце в плену!

– Глупенький, - приставила подруга указательный палец мне к губам, - оно не может быть в плену у того, кому принадлежит! Ты же сам видишь, что лёд полностью сошёл, а это значит, настало время, которого я так давно ждала! Время, когда между нами больше не осталось ни одной преграды! Поэтому оно не только должно, но и просто обязано всегда биться в унисон с твоим, являясь его несменной половинкой!

Закончив речь, девушка очень уверенно прижала пылающий красный комочек своей ладошкой к моей ладони. Едва руки сомкнулись, кожу приятно обдало мягким, щекочущим жаром, а секунду спустя меж скрещенных кистей ослепительно полыхнуло розовое пламя, растворяющее многострадальное сердце в наших телах волнами мощных пульсаций!

– Мои поздравления молодожёнам!
– хлопая в ладоши, крикнул Костя.
– Можно сказать, вы только что сочетались узами брака, и бьюсь об заклад, сделали так, как этого ещё никто и никогда не делал, и, уверен, вряд ли сможет повторить! Главное - первую брачную ночь посреди стройки не проведите.

– А, это мысль!
– подначил я друга.
– Лучше давай оттуда ходу, мыслитель, сетка, поди, неказённая, продавите ненароком, чем я потом новых астронавтов ловить буду?

Шутки шутками, а Костя был прав! Когда мы, наконец, выбрались из синтетической паутины, так удачно спасшей наши жизни, Костя уже ждал нас с двумя тёплыми пледами и парой моих зимних кроссовок.

– Сергеевич!
– удивлённо воскликнул я.
– Ты не перестаёшь удивлять!

– Да брось, просто выпрашиваю добавку к пенсии, - отмахнулся приятель.
– Хотя, об этом поговорим на самой пенсии, а пока, Антош, знаешь, что я думаю?

– Жалуйся, - похлопал я друга по плечу.

– Нет, Антош, я даже не думаю, теперь я просто уверен! Другие измерения, действительно, существуют! Ну, по крайней мере, два из них существуют точно! И если одно, существует вот здесь, - приятель коснулся своей головы пальцем, - то это совершенно не значит, что его нет!

– Мне кажется, - замялся я, - или наш любимый друг после второго стакана виски начал повторяться?!

– Дослушай, невежа!
– фыркнул он.
– Любая наша фантазия - это целый, отдельный и несказанно огромный мир, который при этом способен целиком и полностью уместиться в одной лишь вот такой маленькой головушке, - ткнул он теперь уже меня пальцем в лоб.
– Это фундамент всего того, что мы имеем и видим вокруг! Ведь именно с неё начинался, начинается и всегда продолжит начинаться мир по эту сторону! Те игры, которые делаю я, и которые оживляешь ты, как и твоя книга, наши образы и характеры в головах тех людей, кто, возможно, будет её читать, как и любой прочий труд абсолютно любого без исключения творца, пусть даже этот творец ещё ходит пешком под стол, а его труд - всего-навсего бессмысленная каля-маля, коей суждено только в будущем перевернуть этот же мир - всё это, без исключения, рождалось, рождается и будет рождаться только и исключительно здесь, - снова ткнул мне пальцем в голову приятель.

– А если кому-то кажется, что я говорю глупости, - раскинул он руки, будто сие ораторство внимали, разинув рты, миллионы последователей, - то пусть этот человек вспомнит, что абсолютно любая, даже его любимого, самая скупая идея, как прочие сюжеты из перечисленного, зарождалась здесь же! И, несмотря на то, что всякую идею в своём зародыше нельзя осязать немедленно, так же как и всего перечисленного, всегда можно увидеть плоды любой идеи в будущем, поэтому как минимум - нельзя отрицать факт существования идеи в качестве составляющей материального мира, как максимум - отрицать данность глупо! Хотя, если конечно, тот человек всё ещё не согласен, пусть попробует оспорить! Но сомневаюсь, что отрицание веры в существование собственной мысли - будет признаком здравого рассудка! А раз так, значит, только в нашем реальном мире иных измерений уже целых два! А стоит любому из нас лишь взять в руки инструмент, поверив в собственные силы, как начнут множиться и оживать новые измерения! Поэтому, если мы чего-то не способны увидеть, - это совершенно не значит, что этого не существует, это значит, что просто мы очень ленивые задницы, и живём зачастую только так, как нам проще! А ведь у каждого вот здесь, - коснулся он снова собственной головы, - пропадает, как было сказано ранее, такой богатый ресурсами мир, мир в котором нет ничего невозможного, и главное, который всегда открыт каждому, стоило бы только захотеть! Осознавая это, Антоша, мне самому теперь очень обидно за многих людей, одни из которых боятся, а другие просто не хотят! Я это, собственно, к чему?! Если наш мир буквально соткан из всего того, что было рождено там, и мы способны это осязать, то кто сказал, что не может существовать потустороннего разума?! По крайней мере, рано или поздно ему должно было зародиться и там!

– Правда, милая?
– обратился Костя к Маливьене.

Подруга воодушевлённо кивнула и, игриво вцепившись в мои рёбра, словно котёнок в шерстяной клубок, зачем-то начала закутывать меня ещё и в собственный плед.

– Ты вот, например, друг мой, - сказал Костя, - сделал невозможное, сотворив вон тот шедевр с такой очаровательной улыбкой!
– кивнул он в сторону Маливьены.
– И, поверь, это больше, нежели любое из бесплотных творений и твоих собственных мечтаний о них! Ведь твоё творение живое и, что важно, одушевлённое! И пусть отныне его душа и сердце принадлежат одному тебе. Но кто сказал, что с нашим равнодушным миром твоему творению нельзя делиться теплом этой души даря его каждому нуждающемуся и вселяя надежду в сердце каждого страждущего?!

– В этом нет моей заслуги, Костя, я даже Маливьене говорил об этом!

– В этом, прежде всего, твоя заслуга, Антоша, ведь если бы ты не поверил в собственные силы, ты бы не смог наделить ими своё творение! И, конечно, здесь мало одной только веры, ведь абсолютно для каждого воплощения нашей фантазии нужен свой определённый инструмент! В твоём случае мало было иметь лишь один холст, кисть и веру в то, что ты владеешь ими по призванию! Здесь нужны были чувства, друг мой! Наши чувства - самый мощный ресурс и одновременно инструмент, который, что важно, подвластен человеку! Ты же сам хотел сотворить что-то фундаментальное, а что-то фундаментальное возможно сотворить только с помощью этого инструмента! Просто зачастую, к сожалению, этот мир учит обратному, заставляя как можно меньше вкладывать их во всё, чего мы касаемся. А ведь любой шедевр, прежде всего, начинался именно с них, в зависимости от того, насколько верно автор расставил акценты! Без них бы наш мир был скучным и серым! Но ты, Антоша, молодец, ты не просто смог вернуть себе этот ресурс, но ещё и вложил его по максимуму! Твои чувства стали её сердцем, твои мечты стали её целью, твоя жизнь стала её смыслом! Ты сделал очень много, дав своей фантазии разум и при этом подарив возможность выбора, желая разделять, а не только властвовать! Но смог ты это сделать тоже не сразу, а лишь очень много лет спустя! А теперь угадай, почему?!