– До этого вы выполняли все требования общества! Выполняли с блеском.

– Да, но всему на свете рано или поздно настает конец. Мне тридцать лет, и я устал. Устал бороться, заранее зная результат. Устал терпеть поражения… Ключевое слово «терпеть». Мое терпение заканчивается. И если я еще не кинулся на ваш пистолет с голыми руками, то это вовсе не потому, что я терпелив, а просто потому, что это противоречит моим моральным принципам.

– И потому, что догадываетесь, что я могу выстрелить на поражение и потом представить все, как превышение самообороны, – добавил Рий-второй. – Конечно, не факт, что я выйду сухим из воды. Эту работу я потеряю и, как знать, не сяду ли в тюрьму за непредумышленное убийство по неосторожности. Но вашему трупу будет все равно, посадят меня или погладят по головке и отпустят восвояси. А жить хотят все, даже такие…

– Как я? – понимающе закончил Проигратель. – Такие, как я, вечные лузеры и неудачники, как раз почему-то сильнее всего хотят жить.

– Мы это знаем.

– И все равно собираетесь меня заставить. Зачем? Я и так уже привык к тому, что всегда бываю не прав. Что бы я ни сказал, что бы ни сделал, позже выясняется, что этого делать и не следовало. Я уже жалею, что сел в вашу машину. Мне стоило сделать шаг в другую сторону. Всего лишь отойти от края тротуара и…

– Да, ничего этого не случилось бы, – уже в который раз кивнул Рий-второй. – Но произошло бы что-нибудь другое…

– Ничего бы не произошло. Я бы вернулся в квартиру…

– А там вас бы уже ждали мои коллеги. Поймите, вы должны согласиться!

– На что? На новое поражение?

– На шанс спасти себе жизнь.

Он вздрогнул. За тридцать лет вопрос о жизни и смерти поднимался всего пару раз. Однажды в детстве, когда он так неудачно упал, свалившись с забора, что месяц провел в реанимации и врачи боролись за его жизнь, до последнего не давая родителям надежду. Второй раз лет пять назад, когда он сдавал кровь, чтобы спасти умирающего ребенка. Тот тоже боролся за жизнь. Проигратель вспомнил себя на больничной койке, родителей у изголовья и пошел на пункт переливания крови. Даже пытался молиться Мирозданию, чтобы оно сохранило малышу жизнь… А через несколько дней прочел в соцсетях: «Мой мальчик все-таки умер. Спасибо всем, кто откликнулся».

И сейчас в третий раз.

– Что?

– Если вы согласитесь, у вас будет шанс опять потерпеть поражение, только и всего. Вам не привыкать, – Рий-второй усмехнулся уголком рта. – Но если вы откажетесь, у вас появится огромный шанс не выйти отсюда живым.

Вот оно как.

– Вы собираетесь меня заставить?

– Мы это уже делаем. Пока время у нас есть, чтобы не прибегать к силовым методам. Но ситуация может измениться в любую минуту.

Он оглядел свою ком… камеру. Под потолком в углу что-то блеснуло. Видеокамера. Наверняка, под полом и датчики движения, а встроенный в уборной кондиционер имеет весьма широкий спектр действий.

– Я могу подумать?

– Нет. У вас вчера было несколько часов.

– Хорошо, – он стиснул кулаки. – В таком случае можете начинать свои… силовые методы воздействия.

Рий-второй улыбнулся:

– Как быстро вы сдались.

– Просто экономлю силы. Я ведь знаю, что мне придется уступить и предпочитаю не тратить энергию понапрасну.

– Тогда я вас решительно не понимаю.

– И не надо. Просто начинайте!

Он уставился в пол, стиснув кулаки и опираясь локтями на колени. Рий Станд, истинный Проигратель, знал, что его борьба проиграна, но все равно продолжал бороться.

Потом он долго лежал, пытаясь прийти в себя и сосредоточиться на чем-то, кроме своих ощущений. Но в голове вертелась одна только мысль: «Я не знал, что это будет так больно!» Наверное, он кричал, умолял, проклинал – в памяти зияли провалы. Может быть, пару раз он даже потерял сознание – думать об этом не хотелось.

Впрочем, радоваться тому, что все хорошо, ему пришлось недолго. Дверь отворилась, пропуская вчерашних «специалистов». Их опять привел Рий-второй, оставшийся в сторонке.

– Ну, что? – они подошли вразвалочку, ухмыляясь и разминая пальцы. – Не соскучился? Тогда, может быть, поразвлечемся?

Он вскочил.

Тело слушалось плохо, его повело в сторону, но Проигрателю удалось каким-то чудом увернуться от первого нападавшего. Тот зацепился ногой за угол кушетки и чуть не упал, вовремя восстановив равновесие.

– Да что ж ты скачешь-то?

Проигратель, решив, что терять уже нечего, показал ему оттопыренный палец.

– Ну, козел, держись!

На него накинулись с трех сторон. Он метнулся к окну, пригнулся, уходя от замаха, врезал кому-то в живот кулаком, сбил летящий в голову кулак, наугад лягнул ногой, но на этом его удачи и кончились. Ногу поймали за щиколотку и дернули так, что он шлепнулся на пол, еле успев выставить ладони, чтобы не разбиться. Все-таки попытался брыкнуть второй ногой, даже, кажется, куда-то попал, но в следующий миг и вторая щиколотка оказалась в чужих руках, а потом он почувствовал, как на них защелкнули стальные браслеты.

Тут уже стало ясно, что игр больше не будет. И можно было смириться и позволить этим троим проделать обычную для них «процедуру», но он, уже зная, что проиграет, что его сомнут числом, отбивался, рвался, пробовал даже бодаться, выворачиваясь изо всех сил – до тех пор, пока кто-то не двинул ему в пах. И это стало началом конца.

Над ним склонился Рий-второй. В его руке блеснул шприц. Ловким уверенным движением он вогнал иглу ему в вену, надавил поршень, впрыскивая мутноватую жидкость, после чего спокойно попрощался и ушел.