Она выдвинула один из ящиков:

– Смотри, - вытащила из него рамку с фотографией.

Я подошла к ней и посмотрела на фото. Со снимка на меня смотрела молодая девушка.

– А она похожа на тебя, - фыркнула Ирина.

Я вгляделась в изображение:

– Нет, глупости, - покачала я головой.

– Как нет?
– Иринка подняла рамку так, чтобы сравнить меня и девушку на фото.
– Похожа же?!

– Ну, если немного, - согласилась я.

Черты лица и цвет глаз были немного схожи.

– А что, если.. – Иринка не успела закончить мысль.

– Что вы тут делаете? – услышали мы голос учителя возле двери.

Ирина от испуга выронила рамку, и та со стуком упала на пол. Треск разбивающегося стекла ударил по барабанным перепонкам.

– Ой, мне пора, - пропищала Иринка, выскочив из кабинета.

Учитель, кажется, даже не обратил внимание на этот трусливый побег. Он подошел к разбитой рамке и склонился над ней, подбирая осколки. Я кинулась ему помогать, но тут же услышала:

– Уйди.

Голос был ледяным. Он не кричал, не ругался, но лучше бы он кричал. От этого тихого, спокойного голоса по спине побежали мурашки.

– Простите, я не хотела, - пыталась извиниться я.

Палец кольнуло острым углом стекла, и я зашипела от боли. Он поднял на меня взгляд, и я тут же забыла о порезе. Если бы взглядом можно было убить, я бы упала замертво. В нем горела злость, не просто злость - ярость.

– У-хо-ди! – прокричал он и так швырнул разбитую рамку, что та, рассыпая оставшиеся осколки, врезалась в стену.

Я не выдержала и выбежала из кабинета. Сердце билось от страха. За спиной я слышала треск ломающейся мебели. Накинув куртку, я вышла на лестничную площадку. Несколько пролетов лестницы и холодный воздух улицы. На скамейке возле подъезда сидела Иринка. Я подсела к ней, стараясь успокоиться. Я так торопилась, что забыла взять ингалятор.

– Он сильно разозлился? – спросила она.

– Похоже, да, - кивнула я.

– Прости, - опустила она голову.

– Да ладно, - пожала я плечами, думая о том, стоит ли мне собирать вещи.
– Иди домой.

– Ты уверена? – посмотрела на меня подруга.
– Я просто не знала. Не думала... Мое проклятое любопытство, - схватилась за голову Иринка.

Только ее стонов самобичевания мне тут и не хватало.

– Я тоже виновата, - обняла я подругу, - не остановила тебя. Ведь знала, что ничем хорошим это не кончится. Не волнуйся, иди домой.

– До завтра, - попрощалась она, поднимаясь со скамейки.

Я лишь кивнула, сама обдумывая, стоит ли мне собирать вещи или можно подождать до завтра. Сумерки сгущались, превращаясь в ночь. Сидеть на скамейке становилась все холоднее, а чтобы поехать к себе в квартиру, у меня не было денег, да и глупо это как-то.

«Ну не убьет же он меня из-за этой фотографии», - успокаивая себя, я поднялась со скамейки и сделала шаг к подъезду.

«Я бы на твоем месте не была так уверена», - фыркнул внутренний голос.

А перед внутренним взором вновь возник взгляд учителя, и я нервно поежилась.

«Черт! Камилла, в твоей жизни стало столько всего плохого, что трусить сейчас из –за ссоры с опекуном глупо!»

Я решительно вошла в подъезд.

В квартире было тихо. Тихо и темно. Я заметила тусклый луч света, пробивающийся из-под двери. Значит, он все еще не спал. Какое мне дело. Я за сегодня и так натворила много всего. Буквально на цыпочках я вошла в комнату и, закрыв дверь, пожалела, что на ней не было даже шпингалета.

«Спокойствие, Камилла. Спокойствие. Завтра все будет хорошо», - уговаривала я себя, сев на кровать.

«Ага. Так хорошо, что отправлюсь я в детдом со скоростью света. Хотя, может быть, удастся уговорить Андрея Владимировича, чтобы разрешил мне жить в своей квартире?» - размышляла я .