Когда сил стоять на ногах уже не осталось, мы сели на один из батутов.

– Я больше не могу, - прохрипела я.

– Я тоже, - кивнул он.
– Пошли туда, - он указал в сторону кафе.

Я заказала молочный коктейль и миндальное мороженое. Все это отдавало такой ностальгией, что становилось больно.

– Так о чем ты хотел поговорить? – спросила я парня.

– Просто спросить, как твои дела? Значит, теперь у тебя есть опекун?

– Да, мой учитель, - нехотя ответила я.

Зная характер Ромки, я прекрасно понимала, как он может отреагировать на это: заревнует и начнет возмущаться, что я не могла потерпеть, пока опеку возьмут его родители. Хотя теперь-то какая разница, когда мы расстались.

– Это неплохо, - пожал плечами парень.

– Да? – удивилась я его спокойствию.

– Я хотел тебе сказать, что мои родители... Они две недели назад уехали на симпозиум в Финляндию и пробудут там еще месяц. Так что они смогли бы оформить на тебя опекунство не раньше, чем через два месяца.

– Но ты же говорил, что они уже согласились? – удивилась я.

– Ну, да они согласились, но потом уехали, - ответил он.

Было неприятно узнать об очередном обмане со стороны Ромки, но он же не виноват в том, что его родители уехали. И притом, какое это теперь имеет значение? Глупо на это обижаться. Вообще глупо на него обижаться. Посмотрев на Ромку сегодня, я вдруг снова вспомнила, каким он может быть хорошим. Я снова увидела того обаятельного парня, в которого влюбилась. Я не хотела терять его. Поняла, что не хотела с ним расставаться. Не хотела оставаться одна, совсем одна. Я решила, что дам ему еще один шанс, последний.

– Уже поздно, - посмотрел Ромка на часы.

– Да?!
– я только сообразила, что стрелки часов давно перешли на нижнюю часть циферблата. – Мне уже давно пора быть дома! – В панике я вытащила из сумки мобильный телефон, который оказался разряжен.

Мы подъехали к дому. По дороге полил мелкий осенний дождь. Я не торопилась вылезать из машины, наблюдая за тем, как струйки воды скатывались по стеклу. Мы оба молчали, слушая стук дождя по крыше автомобиля. Тишина с каждой секундой становилась все более напряженной, требовала, чтобы кто-то из нас ее разрушил. Не решаясь этого сделать, я взяла сумку и открыла дверцу машины. Когда я уже почти вышла, то услышала Ромкин голос:

– Я заеду за тобой завтра после школы?

Улыбнувшись, я кивнула и, закрыв дверцу, побежала к подъезду.

– Где ты была? – строгий голос Андрея Владимировича заставил меня вздрогнуть.

Я не успела даже разуться и так стояла у дверей. Я действительно совершенно забыла о времени и среди шума развлекательного зала совершенно не слышала звонка мобильника, а потом он и вовсе разрядился. Мне почему-то не хотелось рассказывать опекуну о том, что я была с Ромкой.

– Гуляла с Иринкой, - соврала я.

– И позвонить было нельзя? – хмыкнул он.

– Телефон разрядился, - ответила я.

– Это было позже, чем я пытался до тебя дозвониться?
– Он сложил руки на груди, а тон его все больше стал напоминать тот, каким он отчитывал двоечников.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты вот так пропадала куда-то после школы. Учти это на будущее.

Во мне вдруг стало подниматься раздражение. Он, конечно, за меня отвечал и все такое, но сейчас время-то еще детское, всего девять часов, и он мне не отец, чтобы отчитывать ни за что... Ну и что, что он мой опекун, я могла на пару часов забыть, что я сирота и живу с чужим человеком?! Могла представить, что все как раньше? Или он должен теперь знать каждый мой шаг и вздох?! Я разулась, так ничего и не ответив. Даже мои родители не отчитывали меня за такое. Они доверяли мне.

«А с чего ему доверять тебе?» - вмешался внутренний голос. – «И ты обещала звонить, если задержишься».

– Так что? – продолжал настаивать мужчина на ответе.

– Хорошо, - буркнула я.
– Но ничего страшного же не случилось. Я просто забыла про время, но этого больше не повторится.

– Хотелось бы надеяться, - проворчал мужчина.
– Я думал, Вы серьезнее и взрослее остальных девушек в Вашем возрасте, но, видимо, я ошибся.
– В голосе учителя прозвучало такое разочарование, что мне действительно стало стыдно за свою легкомысленность. Он, не став ждать моих извинений, повернулся и ушел к себе в кабинет.

Щеки загорелись краской стыда, опустив голову, я прошла к себе в комнату. Закрыв дверь, прислонилась к ней. Что же я творю? Не извинилась. Чуть ему не нагрубила. А сама не сдержала обещание. Да, хорошее начало новой жизни, так и обратно в детдом угодить можно.

Но какое право он имел меня отчитывать ни за что?

Хотя я понимала, что на самом деле сейчас я была не права и вела себя как самая настоящая идиотка, но, с другой стороны, и он должен был считаться со мной, а не держать за двухлетнего ребенка. Жизнь вокруг меня менялась, новая, незнакомая, с новыми правилами, и я никак не смогу вернуться к старому, как бы ни старалась; но чем чаще ко мне приходила эта мысль, тем сильнее я гнала ее от себя. Я не люблю перемены, и последние из них еще больше развили эту нелюбовь. Только возвращение в школу и примирение с Ромкой оставляли мне часть того, по чему я так скучала, – прошлое, - и я зацепилась за это, как за последнюю соломинку. А принимать другие правила игры я еще была не готова, пусть это даже выльется в конфликты с тем новым, что появилось в моей жизни - с моим опекуном.