– Как твоя учеба? – спросила она.

– Спасибо, хорошо, - ответила я.

Странно, ведь моя учеба никогда не вызывала опасений. Даже в той, так сказать, школе, при детском доме, я умудрялась получать отличные отметки. Что, она думала, когда я окажусь без ее чуткого присмотра, тут же заброшу учебу, начну пить, курить и трахаться?! Она что-то записала в свой блокнот.

– Ну, а так. В жизни, как отношения с друзьями? Я знаю, что у тебя есть молодой человек, - продолжала расспрашивать она.

Тут я чуть не заскрежетала зубами, но вовремя взяла себя в руки и тем же беспристрастным тоном ответила:

– Все хорошо. Мои друзья были очень рады моему возвращению, как и мой молодой человек.

– Значит, ты всем довольна? – изогнув бровь, спросила она.

– Да.

– А твой опекун?

– В смысле? – не поняла я, куда она клонит.

– Он хорошо с тобой обращается? – пояснила женщина.

– Андрей Владимирович, хороший опекун, - ответила я.

– Знаешь, когда директор решил сделать его твоим опекуном, - самым доверительным тоном произнесла она, – я была против. Сама понимаешь, давать опеку над девушкой не состоящему с ней в родстве мужчине. Какие могут быть последствия…

Поняв ее намек, я тут же покраснела, даже не зная, что ей ответить.

– Как вы сказали, у меня есть молодой человек, и я его люблю, - неприятно было раскрывать этой женщине мою личную жизнь, но если ей придет на ум понаписать каких–либо небылиц про мои отношения с опекуном, будет хуже.

– Хорошо, - согласно кивнула Людмила Кирилловна.

В комнате повисло неловкое молчание. Женщина что-то писала в блокнот, а я нервно теребила край кофты, ожидая, когда "допрос" будет окончен.

– Еще я хотела тебя спросить, - соцработник подняла на меня глаза.
– Из приюта около месяца назад сбежали две девочки, и, по совпадению, они жили вместе с тобой в комнате.

Внутри все похолодело: неужели она знает про Лариску и Алину? Нет, бред… она не может ничего знать.

– Лариса и Алина Кропоткины. Ты их не видела? – Людмила Кирилловна, казалось, прожигала меня взглядом.

– Нет, - ответила я, надеясь лишь на то, что не видно, как я перепугалась.

– Ты уверена?
– продолжала она меня допрашивать.

– Если вы помните, то в детском доме мы с Ларисой не ладили, зачем им ко мне приходить? Думаю, они даже не знают, где я живу.

– Ну, хорошо, - отступила соцработник. – Я рада, что у тебя все хорошо. Если что-то случится, у тебя есть мой номер. Звони в любое время.

– Конечно, - кивнула я.

Женщина вышла из комнаты. Я облегченно выдохнула и откинулась на спинку дивана. На миг мне показалось, что Людмила Кирилловна уличит меня во лжи. Услышав голоса в прихожей, я невольно прислушалась.

– Андрей Владимирович, извините за такой неожиданный визит. Работа, сами понимаете, - голос Людмилы Кирилловны звучал непривычно кокетливо.

Ответ опекуна мне был не слышен.

– Следите за ней, - голос женщины стал лживо заботливым. – У нее сейчас такой опасный возраст. Так говорите, Вы не видели этих девочек? Нет? Жаль. Но если что, звоните мне. До свидания.

Звук закрывающейся двери был для моих ушей музыкой. Я пошла в свою комнату. Нужно скорей позвонить Лариске, рассказать про «ведьму». А может, не надо? А то еще сорвется, куда глаза глядят. Нет, лучше поехать к ним и все обдумать на месте.

– Камилла, - голос Андрея Владимировича вырвал меня из задумчивости.

– Да? – оглянулась я.

– Ты мне ничего не хочешь сказать? – посмотрел он на меня внимательно.

Неужели о чем-то догадался?

«А что удивительного?» - фыркнул внутренний голос. – «Ты врать никогда не умела».

Я поджала губы: второй раз за день чувствую себя как на допросе. Ой, нехорошо, очень нехорошо. Мы так и стояли, смотря друг на друга: я - не зная, что ответить, а он - словно пытаясь прочесть мои мысли.

– Нет, - пожала я плечами, как можно беззаботнее. – Ну, разве что Людмила Кирилловна думает, что вы для меня не просто опекун…