– А?
– останавливаюсь я.
– Ромка звонил.

– Ммм… спешишь к нему на свидание, - ухмыльнулась подруга. – Ну, хорошо, тогда не буду тебя задерживать.

Я не стала разубеждать Иринку, врать ей больше не хотелось. Мобильник снова завибрировал. Я сжала телефон в руках, собираясь с духом, заранее зная, что ничего хорошего не услышу.

– Алло, - ответила я на звонок.

– Ты что так долго не отвечала? – сразу бурчит он.

– На уроках была.

– А… Я вот что хотел спросить. Тебя во сколько забирать. Все же в силе? – в его голосе столько надежды, что на миг мне становится стыдно, но надо проведать девчонок, а заодно узнать, что же все–таки случилось.

– Прости, Рома, но…

– Что "но"? – тут же забеспокоился он.

– У меня сегодня не получится, - я зажмурилась в ожидании возмущений и ругательств.

– Ну, ладно, - прозвучал спокойный голос на том конце. – Встретимся как-нибудь потом.

«Вот те на!» – я с недоумением уставилась на сотовый. – «То "давай встретимся, я скучал", то «ну, ладно». Я ничего не понимаю в парнях».

– Ну, ок, - ответила, чтобы что-то ответить. – Пока.

– Пока.

Ощущение, что наша «любоff» с Ромкой неуклонно катится в пропасть, неприятно кольнуло сердце, но переживать по этому поводу просто не было времени. Я поспешила прочь от школы.

По квартире разносился приятный аромат чего-то вкусненького, и она тут же потеряла свою заброшенность. Мне даже на миг показалась, что сейчас с кухни выглянет мама, спросит, как дела, позовет обедать. Сглотнув, противный комок, вставший в горле, прошла на кухню. Лариска стояла возле раковины, моя посуду.

– Уже пришла, «домашняя девочка», - кивнула она мне.

– Меня зовут Камилла, - я подошла к плите и заглянула в кастрюлю, из которой исходил такой аппетитный аромат. После целого дня голодовки мой желудок срочно потребовал пищи.

– Я не знала, что ты умеешь готовить, - посмотрела я на девушку.

– Угощайся, - в своей наглой манере произнесла Лариска.

Я фыркнула, но потянулась за тарелкой. «Атаманша» закончила мыть посуду и подошла к окну. Из открытой форточки дул промозглый ноябрьский ветер. Она забралась на подоконник с ногами и уставилась в окно.

– Где Алинка?
– спросила я.

– В твоей комнате, нашла какие-то книжки, читает. Ты же не против? – посмотрела она на меня.

– Нет. Так может, ты все же расскажешь, что произошло? – осторожно спросила я.

Лариска вздрогнула, снова посмотрела в окно. Когда я уже и не надеялась на ответ...

– Когда наши родители умерли, Алинка была совсем маленькой. Нас взяла к себе тетка, отцовская сестра. Жила она в коммуналке и выпить любила. Ну, а когда выпьет, прячьтесь по углам, мыши, тараканы. Я тогда брала Алинку с собой и уходила на улицу, гуляла, сколько могла, до темноты. Местная шпана сначала попугивала, ну а потом привыкла. Я даже своей стала, - произнесла она с гордостью.

Я молча слушала, да и что тут скажешь. Лариска вытаскивает из кармана штанов потрепанную пачку сигарет. Закуривает, выпуская кольцами дым в открытую форточку. Я закашливаюсь от резкого табачного дыма, достаю ингалятор - лекарство помогает сделать вдох. Она следит за мной, потом тушит сигарету о карниз и выбрасывает в окно.

– А как вы попали в детдом? – спрашиваю я.

Девушка хмыкает, на секунду закрывает глаза. Видно, что ей неприятно все это вспоминать, но она продолжает:

– Однажды, когда мы вернулись с улицы, в коммуналке был полный кавардак. Кругом галдеж, толпа народу у двери нашей комнатушки и менты. Я сначала не поняла, потом до меня стало доезжать: собутыльник теткин что-то по пьяни с ней не поделил и ее, это, ножичком того… Дело, в принципе, обычное, - хладнокровно пожимает Лариска плечами.

У меня же по спине ползут мурашки, стоит представить залитую кровью комнату и двух девочек, стоящих в окружении пьяных соседей и милиционеров.

– За нас, конечно, тут же служба взялась. Меня в один приют, Алинку в другой, - голос девушки стал тихим. – Там жизнь оказалось хуже, чем на улице, – она снова посмотрела на меня и криво ухмыльнулась.
– Ну, ты по себе знаешь, новичкам туго приходится.

Я заерзала под ее взглядом, вспомнив, сколько крови попортила мне эта девица в стенах приюта.

– Извиняться не стану, - словно прочитав мои мысли, ответила она. – Там жизнь такая: или ты, или тебя. Скидок даже для домашних девочек нет.