Алексей, держа руки на штурвале, и стараясь удержать равновесие при сильной качке, недолго понаблюдал, куда уводит нос и насколько поворачивается картушка при крене, затем немного повернул руль.

– Ну, как почувствовал? – спросил капитан, не оборачиваясь, так как всё ещё разглядывал атакующие валы.

– Вроде нормально, – подтвердил Алексей, – слушается.

– Витя, – громко позвал «мастер» штурмана, – что там со временем?

– Можно поворачивать, – отозвался «третий»

– Курс сто восемьдесят два, – четко произнёс капитан.

– Понял. Сто восемьдесят два,– отрапортовал рулевой и повернул штурвал.

Секунд двадцать ничего не происходило, но затем нос пошел влево и тут же в правую скулу «Шенска» океан нанес мощный удар тяжёлым валом – нос переместился скачком, а сам теплоход начал валится бортом к подошве волны. Алексей едва не упал, настолько большим стал наклон. Капитан также напрягся и уперся рукой в стойку возле иллюминатора. В штурманской рубке что-то упало, а Виктор чертыхнулся.

– Что там, – спросил капитан, – что упало?

– Лампу зацепил. Нормально всё, – ответил штурман,– Леша ты резко не закладывай, а то перевернёмся.

– Я не резко, лево десять положил, – оправдывался рулевой, – но волна ударила.

– Что на курсе?– поинтересовался капитан.

– Держу сто восемьдесят два, – Алексей смотрел, как картушка мотается от цифры «сто пятьдесят» до «двести десять».

– А с креном как?

Виктор аккуратно, держась за что только можно, добрался до места рулевого и включил лампочку над кренометром:

– Тридцать семь градусов.

– Да, неплохо закладывает, – буркнул капитан.

А в это время справа накатывал очередной вал. Набрав силу в открытом океане, подгоняемый ветром, гребень высотой был почти вровень с мостиком и тянулся в обе стороны докуда доставал взгляд. Или это так казалось потому, что ночь, а ночь искажает размеры предметов. Как бы то ни было, но «Шенск», только успев выровняться, максимально упав к подошве волны, уже снова начинал валится налево, поднимая правый борт. Вал напирал, грозя накрыть. В иллюминаторах левого борта небо исчезло – только бушующее море. А справа… стена неумолимо надвигающейся опасности. От напора воды корпус судна стонал и был готов переломиться. Когда создалось визуальное ощущение, что мачты проткнут волну и в это отверстие нырнёт в глубину весь теплоход, капитан, цепляясь за стойку и стараясь удержаться на ногах, обернулся к рулевому:

– Сколько крен?

Алексей обернулся к прибору и присмотрелся:

– Тридцать девять.

В этот момент теплоход правым бортом завалился вправо, и пополз под накатывающуюся волну.

– Крен?! – крикнул капитан.

– Сорок один, – Алексей увидел, как стрелка совсем немного не дошла до красной черты, буквально пару делений.

– Александр Михайлович, – штурман повернул голову от радара, в котором он рассматривал береговую линию, искаженную штормом, и старался определиться с местоположением, – может поменять курс? Сейчас завалит.

Очередная волна, которая довела стрелку кренометра до красной черты, но не позволила пересечь её, окатила теплоход мириадами брызг, ускорила решение капитана:

– Держи на волну, – распорядился он, – как увидишь вал, крути штурвал на него.

– А курс? – спросил Алексей.

– Какой, на хрен, курс? На волну… право полборта!

Алексей повернул штурвал, но теплоход пропустил ещё один удар разозлившегося Нептуна.

– Крен сорок два, – доложил рулевой, – руль вправо пятнадцать.

Пережив ещё один сильнейший удар «Шенск» начал поворот направо и через несколько минут картушка колебалась возле цифры «двести двадцать».

– Пока так держи, – распорядился капитан, – но смотри на волну, хотя … так вроде нормально.

Высоко поднятый нос судна нырнул в надвигающуюся волну, брызги ударили в иллюминаторы. Корпус завибрировал – гребной винт «хватанул» воздух. Гребень волны, разрезанный надвое форштевнем теплохода, прошел вдоль всего корпуса на уровне мостика. А старый лесовоз уже встречал новый вал…

– Вот же гадство, – ругнулся Виктор, – это мы попали не по мелочи. Как считаете, Александр Михайлович, какая сила? Волны, вон, метров по двенадцать.

– Ну, двенадцати нет, – прикинул капитан, – но шторм крепкий. Я в таком давно не был. Груз бы не потерять. Алексей, что там с креном?

– Сейчас двадцать девять показал.

Возле двери выхода на правое крыло, на стене заморгал красный огонёк вызова. Виктор снял трубку и, послушав, обратился к «мастеру»:

– Из машины звонят, течь в первом трюме. Уже семьдесят сантиметров.