— Я не хочу делать тебе больно, моя нежная. Ты цепляешься за остатки влюбленности, ставшей оборотной стороной неистовой ненависти, и не желаешь понимать очевидного… а я устал разбивать вдребезги очередной хрустальный замок твоих несбыточных надежд. Это никогда в принципе не доставляло мне удовольствия, а с некоторых пор стало практически невыносимым.

И он резко поднялся с постели, бесшумно сошел на сверкающий каменный пол и направился к двери, даже не оглядываясь. Остался один маленький вопрос:

— И как мне это понимать?

Кесарь остановился. Его сильная гибкая фигура словно подернулась тьмой, так проклинаемой приверженцами света. Несколько секунд казалось я не услышу ответа… но секунды истекли, и Араэден, не оборачиваясь, произнес:

— Динар. Тот Динар которого ты знала женился на Лориане. Они родили четверых детей. На тот момент, когда элементаль покинул Рассветный мир, у них было уже двенадцать внуков. Время, звезда моя. Ты упустила из виду такую существенную деталь, как время, в мире, что мы покинули, оно течет гораздо быстрее. Знал ли я об этом? Да. Ты забыла и об оракуле — Локар всегда подчинялся мне, я его создал, я его контролирую даже вернувшись. Видишь ли, любовь моя, я может и жестокий бог Рассветного мира, но я бог, несущий ответственность за мир, который был мне домом более трехсот лет.

Белоснежная дверь распахнулась, выпуская императора Эрадараса.

И закрылась, разбивая в дребезги всю мою жизнь.

Уничтожая все, что у меня было.

Практически убивая меня…

Дети… Внуки… Сколько лет прошло в моем родном мире?! Сколько?!

Я упала на простыни, захлебываясь в немом крике…

Секунд пять.

Я позволила себе пять секунд беспросветного отчаяния. Это все, что я могла себе позволить.

Спустя прошедшие секунды я поднялась. Села, привалившись спиной к спинке кровати. Вытерла слезы.

И приняла ту действительность, которая существовала в данный конкретный момент.

Просто потому что, она, гоблин ее подери, существовала! Она уже существовала — подстраиваться в очередной раз предстояло мне.

Вопрос был лишь в том — как именно мне придется подстраиваться?! Очевидным и самым простым решением было бы уже принятое ранее положение пресветлой императрицы и супруги кесаря. Это было правильным решением. Как ни посмотри, со всех сторон — абсолютно правильным. И благоразумная принцесса приняла его не сомневаясь в правильности этого решения. Вот только я больше не благоразумная принцесса, не игрушка кесаря, созданная им же по своему образу и подобию, и не та, кто отчаянно цеплялся за величие предков.

Я, Кари Онеиро, пресветлая императрица Сатарэна и Великая Черная звезда.

И величия во мне столько… что хоть давись им!

Дверь распахнулась в тот момент, когда я поднималась с постели.

В следующий, я произнесла ультиматум:

— Единственный вариант нашего дальнейшего сотрудничества, который я готова рассматривать, заключается в раздельном проведении ночей и абсолютном запрете на любые ваши прикосновения ко мне, мой кесарь.

Вернувшийся в спальню властитель Эрадараса очень медленно, подчеркнуто медленно, оглядел меня с головы до ног, заставив явственно ощутить, что на мне одна кружевная сорочка, ко всему прочему сползшая с левого плеча практически до груди. Демонстративно не стала ничего поправлять. Кесарь столь же демонстративно оглядел меня повторно, закрыл дверь, подошел ко мне вплотную, медленно склонился к самому моему лицу, и очень мягко поинтересовался:

— Любимая моя, ты помнишь, что открыло путь моей магии в Рассветном мире?

Смутно, очень смутно, я вспомнила о предсказании Мейлины. Вероятно, если бы не купание в Эхее не вспомнила бы вообще ничего! Но не суть, факт в том, что все же вспомнила.

— Ваши нежные чувства к блондиночке? — поинтересовалась язвительно.

— Я вижу память вернулась к тебе в полном объеме, — не менее язвительно ответил кесарь.

— О, что вы! Не обремененное одеянием и развлекающееся похабной книженцией градонаселение вашей спальни не забываемо в принципе! — уровень язвительности зашкаливал.

Кесарь в ответ улыбнулся. Ласково.

Ответила ему тем же.

И от всей души добавила:

— У Локара исключительно наблюдательные функции, следовательно ваши ласково-убийственные улыбочки не способны ни в коей мере навредить Оитлону, следовательно — МНЕ ПЛЕВАТЬ КАК ВЫ ТАМ УЛЫБАЕТЕСЬ!

Улыбка стала шире, и мне коварно напомнили:

— Оитлон? Нежная моя, ты несколько упускаешь из виду тот факт, что я вполне способен сжечь все подряд, от твоего темного подельника, до практически всего человеческого населения Эрадараса.

Подавшись вперед, едва ли не на носочки приподнявшись, столь же коварно ответила:

— Сжечь? Мой кесарь, вы несколько упускаете из виду тот факт, что я вполне способна оживить все подряд, слившись в страстном поцелуе с кем под руку попадется, практически с любым из магически одаренного населения как Эрадараса, так и Тэнетра!

Холодные глаза заледенели казалось еще сильнее, полыхнув морозным холодом.

Я вернулась в исходное положение, поправила кружево сорочки на плече, и повторила спокойно и безапеляционно: