Шрифт:
Помню его гнусную ухмылку, когда вся больница прознала, что у меня скончалась мать…
Приближается практически вплотную и вкрадчиво, мерзко шепчет на ухо:
– Советую прямо сейчас свалить по–хорошему, доктор Руперт, упасть в объятия к своей шлюшке, и позволить её хорошенько себя утешить. А здесь тебе делать нечего. Поняла? Давай, живей. Я ведь и охрану позвать могу.
Хук справа у меня выходит шикарный! А хруст челюсти этой мрази – прям услада для ушей! Ещё и выпад с ноги, так что зазвенели колокольчики, и доктор Дерьмакусок, мешком упал к моим ногам.
Сбросила с себя халат под ошарашенные взгляды медсестёр за регистрационной стойкой, на неё же бросила стетоскоп и с гордым видом, но и с кровоточащей язвой на сердце, покинула больницу.
– Доктор Руперт? – окликнул меня неизвестный мужчина на стоянке, когда я дрожащими руками пыталась попасть ключом в скважину и тихонько ругалась себе под нос. – Доктор Руперт, я прав?
– вы кто?
– дерзко. Оглядела его с ног до головы и не смогла мысленно не ужаснуться от уродского фиолетового плаща в чёpную клетку,который будто на хрупкой вешалке, свисал с плеч мужчины. – Судебный исполнитель?
– прищурилась, и наконец (Аллилуйя!) открыта чёртову дверь авто.
– Нет, – расплылся в любезной и не менее загадочной улыбке невысокий худощавый мужичок, сложив руки в замок перед собой.
– Я профессор авьер – нейробиолог, а также главный координатор научно-исследовательского проекта по изучению человеческого мозга; мы называем его - Evolution of the human brain, чтобы вам было проще - EHB.
– Шикарно, – бросаю, не глядя на странного дядю и плюхаюсь за руль автор. – Удачи, доктор… как вас там.
Захлопываю дверь, но этот дяденька настойчиво стучит в стекло.
пускаю немного.
– Професcор, – улыбается жеманно.
– Чегo?
– Профессор. Я - профессор. Нe доктор.
Терпеливо вздыхаю и поворачиваю ключ зажигания.
– Доктор Руперт?
– не позволяет закрыть окно.
– Насколько я знаю…
– Простите профессор, но мне надо ехать. Настроение – дерьмо, да и жизнь по сути тоже дерьмо,так что…
– Вам вовсе не интересно?
– Сейчас мне не интересно всё, что меньше сорока градусов.
Уста его вновь расползаются в какой-то мерзко-слащавой улыбке, а голос понижается до вкрадчивого шепота:
– Насколько я знаю, доктор Руперт, вы остались без работы. А у меня для вас есть одно очень заманчивое предложение. Не хотелось бы, чтобы такой талант, как у вас, был растрачен попусту. Глупцы его не оценили, не заметили, но не я.
«Что это за странный дядя вообще такой?»
Смотрю на него не без подозрения.
– Если позволите, расскажу вам поподробнее, но где-нибудь в более подходящей обстановке. Что скажете?
Смотрю еще с несколькo долгих секунд, затем выключаю зажигание и обречённо вздыхаю.
– Ладно. Всё равно терять уже нечего.
– Кафе?
– Бар. Там - за углом. Пойдёмте.
– Вот и славненько.
ГЛАВ 19
Ханна
Выпускной класс
– Только посмотри, что она на себя напялила? Боже-е-е… кажется, я видела что-то похожее у бабули на чердаке.
– Не говори. Мерзость. А она точно не из «синих»?
– Да, нет… Сама видела её ID-карту – серебро, второй класс. Правда, слышала , что дела у них не очень идут. У моего отца бизнес с её папашей был. Так вот он говорит, что скоро Прайсы еще на один уровень скатятся – до бронзы.
– Жу-у-уть…
– га.
– Теперь понятно, чего она себя в эти лохмотья засунула.
– Репетиция нищей жизни?
– Ага.
Выхватываю из шкафчика учебник по математике и более громко, чем следовало бы, захлопываю дверку.
Курицы. Стоят и смехом нездоровым давятся. Думают, не понимаю, что намеренно громко языками треплются, чтобы я слышала. Чтобы все слышали!
Хм… И?
Похлопать им за сообразительность что ли?
– Что, Прайс, дела не очень, да? – Надувают губы и, изображая сочувствие, хлопают коровьими ресницами.
– Нам та-а-ак жаль… Хочешь я тебе что-нибудь из одежды подгоню? Хотя… на тебе всё равно что на вешалке висеть будет…
В три больших резких шага приближаюсь к Ванессе Милан – владелице золотой карты и по совместительству моей бывшей лучшей подруге,и всем своим видом пытаюсь дать понять,что у кого-то сегодня по прогнозам планируется кровотечение носом.