– Ну, да. А что?

– И что это - красное у котёнка?

– Не знаю, шерсть...

– Красная?

– Ну, бывает такая... оранжево-красноватая шерсть, знаете?
– Женщина надула щёки и выдохнула. Положила картинку на стол и закатила глаза, видимо, молясь Богу мысленно.
– А Вы хотели бы, чтобы я видел массовые изнасилования и трупы?
– изгибая брови, спросил Уилл. Женщина ему не ответила, смирив пренебрежительным взглядом и чавкнув. Затем она порылась в своих файлах, долго и тщательно выискивая конкретную фотографию. Нашла и показала ему, вопросительно кивнув. Там было какое-то разноцветное месиво. Уилл весьма внимательно посмотрел на картинку и сказал: - любовь.

Брови женщины изогнулись:

– Какая...
– сдержала она мат, - любовь?!

– Ну, настоящая.

– Любовь разве имеет какой-то вид?

– Визуальный вид она не имеет, но вот, то, что у меня в голове и груди творится - очень похоже на этот разноцветный взрыв, - настоятельно указал он на картинку. Психолог на секунду замерла, потом пригляделась к фотографии, ей даже не хотелось его поправлять, насколько это было милым...

– На публику работает...
– тяжело вздыхая, произнёс Купер. Я усмехнулась, косо на него посмотрев.

– Может, не стоило мне разрешать присутствовать?

Рассел вздрогнул в улыбке, затем огляделся и тихо шепнул:

– Я Вам этого не говорил, но эти тесты - просто формальность. И он, - указал он в стекло на Уилла, - прекрасно это знает. Поэтому себя так и ведёт. Психологам достаточно посмотреть на Вас, чтобы понять - нормальный Вы или нет. Вы знаете, что у психических заболеваний существует дозволенный минимум? А знаете, что отклонения есть у всех? Главное - уложиться в этот минимум, некоторые отклонения даже помогают в нашей работе.
– Я мыкнула, качая головой и ничего не отвечая. Полностью здоровых во всех отношениях людей не существует, это давно доказанный факт.
– Уилл определённо Вас любит...
– Купер щёлкнул языком, озадаченно мотая головой.
– Столько усилий - лишь бы Вам было весело...

Я улыбнулась одновременно с радостью и грустью.

– Скажите честно, по-вашему, я ему буду мешать?

Купер выдохнул носом, не сразу посмотрев на меня и ответив:

– Я не могу знать, на все сто процентов. Одних людей любовь отвлекает, когда любимый человек в опасности - они нервничают, не могут сосредоточиться на хладнокровной цели. Других же, напротив, любовь стимулирует, заставляет быть лучше, быть сильнее. Думаю... всё же, Вы не будете ему мешать. Потому что он прав - Вы сами не лыком деланная, за Вас не нужно без конца беспокоиться, он может верить в Вас и в то, что Вы сможете справиться и самостоятельно...

После двух часов разговоров с психологами, мы с Уиллом сдавали нормативы. Это мы делали в раздельных комнатах, с надсмотрщиком, который вёл подсчёты и записывал результаты. В пять часов вечера мы покинули здание. А одиннадцатого декабря мы с Уиллом подписали контракты, и нас отпустили готовиться к командировке в Афганистан...

Глава 20

15 декабря 2007 года...

Субботний ужин с родителями не задался. Сначала всё было нормально, но как только мы с Уиллом рассказали о предстоящей командировке в горячую точку, начался скандал. Разумеется. Их реакция была оправданной и абсолютно нормальной. Я не стала вступать в полемику, пытаться что-то доказывать, и, уж тем более, мы не стали говорить родителям о кольце судьбы и пророчествах. Всё было преподнесено, как и наша с Уиллом свадьба - мы просто поставили их перед фактом. Я немного послушала истерику мамы, а затем покинула дом. Вышла во двор, зашла за угол и закурила в полном одиночестве. Сделала три затяжки, прежде чем двери чёрного входа отворились. Из дома вышли Уилл с папой, они не знали, что я здесь, не видели и не слышали меня, но я их прекрасно слышала. Поначалу они не говорили, кто-то из них закурил, безмолвно психуя и сипя носом - видимо, отец.

– Прости, - произнёс Уилл с болью в голосе.

– Знаешь...
– фыркнул отец.
– Мало просто сказать «Прости», забирая мою дочь на войну! Откуда она может не вернуться или вернуться калекой!

Уилл сглотнув, туго закивав:

– Да, знаю...
– Отец смолчал, глядя на Уилла и качая осуждающе головой. Это был, кажется, самый сложный и напряжённый разговор в мире. Мужчины говорили с длительными паузами, с грузом недосказанной боли...
– Я ужасный человек. Плохой друг, а муж - ещё хуже. Я не должен был её полюбить... и тащить её за собой не должен. Я и не хочу, но ты ведь знаешь свою дочь? Она всё равно угонится за мной...

– Тогда сам не езжай.

– Не могу...

– Почему?

– Я должен ехать. У меня нет выбора...
– Уилл вздохнул, на полном серьёзе сказав: - но я обещаю, что верну её вам. В целости и сохранности...

– Ты её никогда нам не вернёшь. Ты её забрал давно и навсегда. Она уже никогда не будет прежней. Ты воспитал её под себя, засел у неё внутри навечно. Она больше не считается ни с чьим мнением. Только с твоим. Ты её герой, ты её учитель, муж, ты - её мир. Все её поступки преследуют одну-единственную цель - получить твоё одобрение! Она в лепёшку готова расшибиться, лишь бы ты её похвалил, лишь бы ты ею гордился! Ей плевать на родителей, друзей, на всех... она без конца готова следовать за тобой в самую непробиваемую задницу, лишь бы ты ею гордился. И это навсегда. Ты никогда её нам не вернёшь...

– Не нужно так говорить. Она ваша с Шеннен дочь, и это неизменно. И что бы ты ни думал, ей не плевать на вас. О чём ты говоришь? Вы её родители, а я просто проходимец...
– Уилл грустно и иронично хмыкнул.
– Она всегда может меня заменить кем-то, а вас она никем не заменит. Что бы ни произошло, как бы её жизнь не побила, она всегда может рассчитывать только на вас. И она всегда будет к вам приходить. Каждый раз, когда ей будет плохо, больно, одиноко. Вы ведь семья.

Повисла пауза, во время которой отец курил, а Уилл просто стоял и молчал.