Маг отложил полотенце и скрестил руки на груди:

– Мне очень лестна твоя забота, но я прожил без нее тридцать семь лет. Еще четыре года как-нибудь да проживу. Я не для того доставал тебе метрику, чтобы ты со мной нянчилась, Магрит. У тебя впереди жизнь, и, чтобы прожить ее хорошо, нужно образование. Которое ты получишь, хочется тебе этого или нет.

– Нет. Не поеду я в этот пансион! Я лучше вернусь в Рэду, чем...

– Ты не вернешься в Рэду никогда, Магрит, - отчеканил Наклз. Его голос живо напомнил девушке пустую качалку, раскачивающуюся в полутемной комнате, и удар в лицо. Она до сих пор не могла понять, что же тогда случилось, но всякий раз, проходя по коридору второго этажа, чувствовала себя неуютно. К спальне Наклза Магрит вообще лишний раз боялась приближаться.

– Это... угроза?

– Нет. Это совет, который тебе следовало бы принять к сведению. Какое будущее ты видишь для себя в Рэде?
– уточнил маг. Даже с некоторым интересом, похоже.

Магрит задумалась. К сожалению, никакого будущего там она для себя не видела, но говорить об этом Наклзу не следовало.

– Кашеварить буду, как раньше.

– Да неужели. Как же ты намерена разыскать отряд Кассиана? По тавернам будешь спрашивать, не обедал ли у них прославленный глава революционной шайки?

– Кроме Кассианова есть и другие отряды...

– Я тебя уверяю, твои таланты к кулинарии там не особенно оценят. Мне надо тебе объяснять, какие еще у "кашеварки" в отряде есть обязанности?

– У Кассиана такого не было! Я не... я не то, что ты подумал!

– Вот уж этого я, прости, не подумал, даже когда ты сунула мне в лицо желтый билет.

– Да уж не всем, знаешь ли, рождаться красавицами!
– обиделась Магрит. Можно подумать, она своей конопатой морды в зеркале не видела.

– Да при чем тут вообще красота? Я тебе о твоем будущем толкую...

– Я тебе просто надоела, вот и все. Так и скажи!

Наклз поморщился и прикоснулся к виску, словно у него болела голова.

– Заступники, я смотрю, летают косяками, - процедил он.
– Хорошо. Магрит, ты мне надоела в первый же день. Ты много разговариваешь. Ты вечно крадешься и бесовски пугаешь меня каждый раз, когда подходишь со спины, чего я уже устал просить не делать. Ты не кладешь вещи на место. Бьешь посуду. Пускаешь внутрь людей, которых пускать не следует. Я почти всю жизнь прожил один и могу еще очень долго перечислять, что именно стало не так с твоим появлением, но это все совершенно неважно, потому что мы говорим не обо мне, а о тебе. Мне тут при любых раскладах осталось недолго, а у тебя впереди может быть хорошая и счастливая жизнь. Которой тебе, будем честны, не светило, и которую очень важно не испоганить в самом начале.

– Вот уж я баловень судьбы!
– взвилась Магрит. Она очень старалась не заплакать. Наклз ее вряд ли намерено оскорблял, но говорил совершенно ужасные вещи.

– Именно. Ты баловень судьбы, наверное, единственный, которого я встречал...

– Да у меня мама умерла, когда мне восемь исполнилось, папы я вообще не видела! И...
– Магрит бы еще долго перечисляла, как и в чем ей отказала жизнь, но Наклз резко выставил руку вперед, как бы отметая от себя ее слова.

– И тебе прямая дорога была в тюрьму, если не что похуже. А ты здесь. Тебе просто повезло, Магрит. Повезло, что Кассиан - романтичный рыцарствующий дурак. Повезло, когда жандармы не арестовали тебя по дороге. И уж совсем крупно повезло, когда мне не хватило ума отправить тебя назад первым же поездом. Твое везение феноменально, и я не хочу проверять, где и как оно закончится. Поэтому ты будешь мирно и спокойно учиться в Каллад. Потом мирно и спокойно получишь наследство. Мирно и спокойно положишь его в тот банк, который я укажу. Мирно и спокойно проживешь на проценты. Выйдешь замуж, родишь детей, воспитаешь их хорошими людьми. А потом мирно и спокойно умрешь в своей постели, под дружные рыдания полудюжины внучат. Проекция земного рая, тебе не кажется?

– Я не знаю, что такое "проекция", - пробурчала Магрит.

Наклз и бровью не повел:

– Отлично. Значит, после грамматики твоим занимательным чтением станет большой толковый словарь.

Возразить по существу невыносимому и вечно правому Наклзу было нечем.

– Вот тебя, небось, никто в пансион не засовывал!
– не выдержала Магрит.
– Да ты просто никого не любишь!

Маг прищурился. А она резко осознала, что сказала глупость.

– Очень тонкое наблюдение.

– Наклз, извини.

– Нет, ты права. Я же не твержу о своей бесконечной привязанности к некоторым людям двадцать четыре часа в сутки. Собачки, птички и кошечки тоже не вызывают у меня приступов умиления. Определенно, из этого ясно следует, что я никого не люблю.

– Но...

– Я ухожу по делам. Вернусь поздно. Ужинай без меня.

– Прости меня. Ну послушай...

Наклз, увы, не намеревался ничего слушать. Маг покинул кухню, даже не взглянув на Магрит. Девушка опустилась на стул и уныло кивнула мухоловке:

– Да-да, я уже все поняла. Молчи, Адель, а то Матильде скормлю.

Несколько секунд спустя из коридора донеслось громкое кошачье шипение, а потом - раздраженный окрик Наклза:

– Тварь!

Магрит бросилась к месту развития событий, намереваясь спасать кошку от Наклза. Как оказалось, спасать следовало Наклза от кошки: Матильда, вздыбив всю шерсть и став похожей на огромный трехцветный шар с глазами и пастью, медленно приближалась к магу, ни на мгновение не переставая шипеть. В какой-то момент ее шипение перешло в низкий вибрирующий звук, больше похожий на собачий рык. Наклз отступил вглубь коридора и едва не налетел на Магрит.