– Это ты о стенке?

– Это я о тебе. Позволь поздравить тебя с бездарно ... жизнью.

– У меня имелся хороший пример перед глазами, - огрызнулась Дэмонра.

На Рагнгерд была форма старого образца. Выглядела она лет на сорок. Дэмонра впервые в жизни поняла, насколько они с матерью похожи. Когда о сходстве говорили знакомые, нордэна обычно отмахивалась - ей было сложно соотнести себя, двадцатилетнюю, потом тридцатилетнюю, и Рагнгерд, которой почти удалось дожить до пятого десятка.

"Наверное, после тюрьмы я стану совсем ее копией", - решила Дэмонра, попутно вспомнив, чем ее так напугал белый свет. Две горящие звезды в допросной, которые не давали спать целую вечность.

– Дерзить не надо, - пожала плечами Рагнгерд.
– Вспомни отца и его политес, который, как известно, обязывает. Если бы я знала, что мои симпатии к рэдцам дадут такие всходы - я, разумеется, имею в виду твою идиотскую сентиментальность, а не тот глупый взрыв - самолично пристрелила бы Кассиана. Порадуй меня, скажи, что ты нажила со своей благотворительности хоть что-то, кроме головной боли.

– Чистую совесть.

– Ой, не смеши меня. Совесть - не смена белья, ее пачкают один раз в жизни, и ничего ты потом не отстираешь, сколько мылом ни три. А уж где-нибудь, но непременно ее загадишь. Трудновато одновременно любить мужа, кесаря, Каллад, Дэм-Вельду и свою разнесчастную совесть. Так что постоянно приходится им изменять. Когда всем сразу, когда по очереди.

– Ты меня тут ждешь, чтобы это сказать?

– Да я тебя вообще не жду. Отвлекись от мысли, что тебя где-то кто-то ждет. Там ничего нет и не будет, в том числе меня. Жить здесь надо было.

– Жаль.

– Жаль, но ничего не поделаешь, так устроен мир. Стрелять я тебя, хвала богам, научила, осталось с большим опозданием научить тебя немножко думать. Наверное, отец был прав, стоило это делать в обратной последовательности, да кто ж знал...

– Думать?

– Именно. Дам подсказку. У тебя всегда есть три выхода. Это примерно как в той гимназической задачке про перевозку волка, козы и капусты через реку. Можно защищать либо свою шкуру, либо свою честь, либо можно защищать свою страну. Пошевели мозгами хорошенько и пойми, что эти вещи, как правило, взаимоисключают друг друга. Осознала?

– Еще лет десять назад.

– Ну что ж. Тогда я могу считать, что к бодрому маршу Белой Мглы на запад я тебя подготовила.

Дэмонра коснулась рукой изрешеченной стенки и почувствовала холод.

– Значит, Время Вьюги действительно приходит?

– Оно уже почти здесь. Не бойся, поздно нам стало страшно.

– И что будет? Снега и колокола?

– Война. Насчет снегов, колоколов и нового солнца я уже не так уверена, но перед концом всего точно будет война. И после нее ты не узнаешь в Каллад ничего, кроме льда и неба.

Что-то громко лязгнуло. Исчезли поле, седая трава, Рагнгерд тоже исчезла, остались ледяные камни под рукой и холод.

Дэмонре потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что она спит в камере и видит кошмар. Нордэна отдернула заледеневшую руку от стены и попыталась сесть.

Дверь в камеру распахнулась и с грохотом ударилась о стену.

Нордэна отвернула голову, чтобы не видеть яркого света. После недели темноты смотреть на масляный фонарь было нестерпимо. Дэмонре даже вспоминать не хотелось о комнате с двумя колючими белыми звездами, куда ее сейчас должны отвести.

– Поднимайся. На выход.

Во сне Дэмонра чувствовала себя гораздо более живой, чем сейчас. Но это, конечно, было ненадолго. Нордэна пару раз тряхнула чугунной головой, пытаясь прогнать сонную одурь и усмехающуюся Рагнгерд, но ничего не получалось.

В сырой и холодной камере отлично верилось в то, что северная Вьюга, убивающая все живое, стоит на самых подступах к столице и только и ждет последнего сигнала, чтобы ворваться внутрь.

– Давай на выход. Допрыгалась. Расстрельная команда ждать не будет, - рявкнул охранник из коридора.

"Время Вьюги пришло", - механически подумала Дэмонра, поднимаясь на негнущихся ногах. Может, не для всего мира, но ее оно точно у порога ждало. Она больше чувствовала холод, чем страх.

"Время Вьюги уже здесь. Когда ты вернешься - а мы всегда возвращаемся - ты не узнаешь ничего, кроме льда и неба".

Эпилог

1

День похорон Рейнгольда Зиглинда выдался по-осеннему холодным и дождливым, несмотря на то, что до конца августа оставалось еще полных две недели. Наклз прятал нос в поднятый воротник и чувствовал, что его начинает знобить, хотя он провел на кладбище не более получаса. Маг намеренно пришел к самому концу церемонии и все равно успел замерзнуть, пока некто в черном перечислял заслуги и добродетели покойного, а дамы под вуалями возлагали на гроб цветы. Это был тот редкий случай, когда Наклз даже мог поверить говорящему на слово. Наверное, большинство пришедших на похороны успели применить лук в тактических целях, но кто-то плакал по Зиглинду искренне. Маг знал одну женщину, которой точно следовало бы плакать сегодня, но в Игрэнд Дэв вести не доходили. Ни туда, ни оттуда.