– Поппи.
– Она медленно поворачивает голову и смотрит на меня.

– Мне нечего тебе сказать, - она переводит взгляд на дверь, со злостью вставляя ключ в замочную скважину.

– Просто дай мне шанс объясниться.

Замок щелкает, и она открывает дверь, замешкавшись на секунду.

– У тебя было несколько недель на это, - она прислоняется головой к двери, отказываясь взглянуть на меня.
– Боже. Я такая глупая.

Я открываю рот, чтобы ответить, но она уже ушла, захлопнув за собой дверь.

– Блять!
– кричу я.

Я бью кулаком по ближайшей стене, пока не разбиваю костяшки в кровь. Моя грудь тяжело вздымается, и неизвестная до этого для меня боль глубоко поселилась под ребрами. Ничего из этого не должно было случиться. И только теперь, столкнувшись с возможностью её потерять, я понимаю, как сильно о ней забочусь. Я не осознавал, какой неотъемлемой частью меня она стала. Она - мой свет, нормальность, которой у меня никогда не было. И она, вполне возможно, единственный человек в мире, кому было на меня не насрать. Я откидываю голову назад и смотрю на окна её спальни. Я знаю её достаточно, чтобы понимать, что прямо сейчас не смогу ничего ей сказать. Я возвращаюсь в машину, и боль в моей груди лишь усиливается, пока я еду домой.

Когда я захожу в дом, прохожу мимо ребят и иду наверх. Я достаю бутылку отменного виски, которую хранил для особого случая, но, к черту, у Тора Джеймсона оказывается есть сердце, и это довольно-таки эпичное событие, если вы спросите меня. Даже если для этого пришлось его разбить.

Я был уже на третьем стакане, когда раздается стук в мою дверь. Мое сердце пропускает удар в надежде, что это Поппи, что она простила меня. Я встаю и рывком распахиваю дверь, чтобы увидеть застенчиво стоящую за ней Кору.

– Ты вытянула короткую спичку, да?
– я отворачиваюсь и возвращаюсь к дивану.

Я слышу цокот её каблуков по деревянному полу, а затем звук закрываемой двери.

– Эта цыпочка Элоди звонила в офис, - она неловко замолчала.
– Ты, эм, в порядке?
– она стоит в паре метров от меня со сцепленными за спиной руками.

Я закатываю глаза.

– Черт, Кора, если ты собираешься остаться здесь, то хотя бы сядь и выпей.
– Она падает на диван и хватает бутылку виски, делая глоток прямо с горла.
– Все настолько плохо?

Она слегка морщится, пока пьет, и со стуком ставит бутылку обратно на кофейный столик.

– Так как я девушка, очевидно, должна хорошо разбираться в девчачьих штучках, - она качает головой.
– Но на самом деле нет - я профан в этом. Самые длинные отношения, которые у меня когда-либо были, длились два месяца. И оказалось, что он трахал мою сестру. Вот почему я предпочитаю девчонок.

Я фыркаю и падаю спиной на диванные подушки, провожу рукой по лицу.

– Я облажался.

Она тяжело вздыхает, и я чувствую, как она пересаживается.

– Ты - мужчина, с этим ничего не поделаешь.

– Я просто забыл, понимаешь? Забыл на какой-то момент, кто я такой. Забыл, что я такое.

– Ничего, если я закурю?
– Я смотрю на неё и показываю кивком, чтобы она не стеснялась. Она держит сигарету между полными красными губами и подносит зажигалку, позволяя пламени коснуться краешка сигареты, прежде чем затянуться. Кора всегда выглядит как фарфоровая кукла: такая идеальная, такая хрупкая, но есть в ней некая тяжесть, некий безнадежный надлом в самой глубине. И все же я не хочу защищать её так, как Поппи. Почему? Возможно, мы одной породы - люди, которые приняли свою судьбу и не нуждаются в спасении.

Она выдыхает облако дыма и поднимает на секунду взгляд к потолку, прежде чем посмотреть на меня.

– Ты - Тор. Успешный парень, который сам всего добился. Ты трахаешь женщин, чтобы заработать на хлеб. Люди делают вещи и похуже, - она пожимает плечами.

– Не думаю, что она все видит в таком ключе.

– Так спроси её.

– Она не хочет со мной разговаривать.

– Я тебя умоляю. Если ты и правда хочешь с ней поговорить, то найдешь способ, как это сделать. Не будь таким нытиком, - она тушит сигарету и оставляет её в горшке для растений, который стоит посреди столика.

– Спасибо, - благодарю я саркастично.

Она поднимается, на её лице появляется улыбка.

– Ну, неплохо поболтали, босс, - она пересекает комнату, виляя бедрами. Дверь за ней закрывается, и я остаюсь один. Она права. Я, как девчонка, распустил тут нюни. Я почти не хочу разговаривать с Поппи, потому что, честно говоря, не знаю, что сказать. У меня нет оправданий, нет причин. Я просто был сволочью.

Следующим утром я запрыгиваю в машину и направляюсь в Гринвич. Я не спал всю ночь и сейчас держусь только благодаря кофеину. Я останавливаюсь у арт-студии, потому что знаю, что она приходит сюда каждое утро ровно в семь тридцать. Я не хочу выходить из машины. Мне нужно с ней поговорить, но я не желаю услышать слова, которые она, наверняка, выскажет. Черт, мне нужно собраться, поговорить с ней и хотя бы продолжать жить дальше. Я ведь не влюблен в эту девчонку.