– Готландский голем? – напряженно спросила капитанесса.

Силуэт Тренча мотнул головой:

– Не думаю, что это готландский голем. Может, он формандской сборки? Мы же нашли его здесь, на корабле.

Едва ли он лгал. Габерон и сам помнил изображения старинных готландских големов, похожих на закованных в латы человекоподобных великанов. Тяжелые литые нагрудники, огромные наплечники, каждый из которых весил фунтов двести, глухие шлема с забранными крупной сеткой вентиляционными отверстиями… Они производили впечатления даже на старых гравюрах. Вживую Габерону не пришлось их увидеть – последних из абордажных големов Унии списали еще лет за двадцать до того, как он надел юнкерскую форму. На кораблях Формандии они пропали и того раньше.

– Это и не формандская модель, - Габерон нащупал возле себя какой-то бочонок и, покряхтев от боли, уселся на него верхом, - Видишь ли, я знаю все модели, прежде бывшие на вооружении флота. И такого чудовища среди них определенно не значилось. Черт возьми, я вообще не видел прежде ничего подобного. Ну и силища! А реакция! Благодарение Розе, големы все еще подвержены склерозу.

– Что ты имеешь в виду?

– Големы – не самые великие мудрецы на свете, капитанесса, сэр. Говорят, именно поэтому от них начали избавляться, когда благословенная эпоха парусного флота, о которой так любит ныть Дядюшка Крунч, стала подходить к концу. Видишь ли, мозгов у обычного голема не больше, чем у старого кальмара. Даже не уверен, можно ли назвать это мозгом. Скорее, пара примитивных рефлексов, наспех связанных магией. Что, впрочем, не делает эти жестянки менее опасными. Они умеют определять цель и уничтожать ее, а большего от них обычно и не требуется. Все остальное для голема – слишком сложная наука.

– Ты хочешь сказать, он попросту… забыл про вас?

Габерон, горестно вздохнув, оторвал от остатков сорочки полосу и принялся бинтовать руку.

– Совершенно верно. Наш новый приятель тоже не гипермнезик [75] . Он преследует цель только пока видит ее. Как только голем теряет с ней контакт, он быстро забывает про ее существование и возвращается к выполнению основного приказа.

– И какой приказ у этого? – с беспокойством спросил из темноты Тренч, - Маршировать до бесконечности?

Габерон скривился.

– Скажи спасибо, что он не исполняет при этом готландский военный гимн.

– Я же сказал, это не готландская модель!

– Хватит, - Габерон выставил вперед ладонь, - Сейчас это не имеет существенного значения. Достаточно того, что нас обоих этот болван определил как цель. Поэтому главная наша задача – решить, как выбраться на верхнюю палубу, миновав это чучело. Если вы не против, предлагаю именно это сейчас и обсудить.

– Вы не можете выбраться? – обеспокоенно спросила Ринриетта.

– Мы в некотором роде в западне, Ринни. Считай, что мы две мыши, которые оказались заперты в подполе, в то время, как по дому бродит голодный кот.

– Он все еще на мидль-деке?

– Судя по всему, этот заводной болван и не собирается покидать палубу. И я буду последним человеком на борту этого корабля, который попытается проскользнуть мимо него.

– Он быстрый, - пробормотал Тренч, потирая шею. Не иначе, тоже заработал дюжину синяков, пока улепетывал от голема, - Чертовски быстрый.

– Верно подмечено. Чертовски быстрый и смертельно опасный. Мало того, бронирован не хуже самой канонерки.

– Знать бы, откуда он вообще взялся на борту…

– Давай-ка отложим этот вопрос в наш мешок для неуместных вопросов и займемся им как-нибудь на досуге? У нас не так уж много времени, если ты меня понимаешь. Тошноту чувствуешь?

Тренч неуверенно кивнул.

– Я думал, это от бега… И страха.

Габерон щелкнул крышкой хронометра, по счастью оставшегося в штанах. Нажал на серебряную шишечку и репетир издал восемь длинных ударов.

– Восемь часов пополудни с небольшим, - Габерон спрятал хронометр, - По моим подсчетам, мы опустились до восьмисот пятидесяти футов. Я не ошибся?

Алая Шельма, видимо, смотрела как раз на альтиметр капитанской рубки, потому что отозвалась почти сразу же.

– Восемьсот шестьдесят четыре фута.

– Ну вот, я почти угадал. Я ведь рассказывал тебе, что происходит, когда ты погружаешься ниже восьмиста?

– Я помню. Марево возьмется за нас всерьез.

– Вот и хорошо, - Габерон почти натурально зевнул, - Потому что к рассвету мы будем мертвы, если не выберемся отсюда. Как тебе перспектива?

Алая Шельма выругалась сквозь зубы. Дядюшка Крунч нашел бы, к чему придраться, но главное, что произнесено все было с чувством.

– Мы можем набрать высоту!

– Ринни, ты еще не поняла? У тебя больше нет никакого корабля. Теперь все это – не более, чем огромная жестянка для конфет. Мидль-дек разгромлен, машины уничтожены, паропровод не функционирует. Отныне никакая сила не поднимет эту малышку вверх.

– Я…

– Вызывай «Воблу», Ринни. Надеюсь, они не успели отойти слишком далеко.