– Или это формандский голем, которого испытывали на канонерке, - возразил Тренч, - Но как только к ней пришвартовался терпящий бедствие готландский полакр, голем сошел с ума и принялся рубить всех вокруг!

– Дурацкая версия – голем определенно готландский.

– Или формандский, - Тренч не намерен был сдаваться, упрямо смотрел в глаза, -

– Женщина на корабле, - напомнил ему Габерон, - Та самая, которая завела в ловушку де Сезара. Все это было спланировано, приятель.

Бортинженер качнул головой.

– Готланд, конечно, не Каледония, но и у нас бывают женщины на кораблях. К тому же, она могла быть и пассажиром.

– Кстати, тебе не показалось, что у нее немного… странный голос?

– Немного, - Тренч неопределенно пошевелил пальцами, - Не обратил внимания.

– Эх ты. А ведь у тебя слух куда острее, чем у старого канонира!

– Мой слух не настроен исключительно на женские голоса.

– Ладно, черт с ней, - вздохнул Габерон, ерзая на своей бочке, еще более жесткой и неудобной, чем кресло дежурного офицера на капитанском мостике «Барракуды», - Даже если она немолода и некрасива, я бы не отказался встретиться с ней, чтоб потолковать. Потому что как ни крути, она единственный человек, который может пролить свет на эту историю. Загадочная особа. Прямо какая-то леди Икс!..

– Сейчас неважно, формандский голем или готландский, - пробормотал Тренч, - Главное, что он считает своими врагами всех вокруг.

– Скорее всего, сбой восприятия цели, - рассеянно заметил Габерон, - Обычных големов дрессируют исходя из цвета мундиров неприятеля. Синий – свой, серый – враг… Но этот, кажется, считает ниже своего достоинства разбираться в таких мелочах. Нас с тобой он собирался разделать точно так же, как и команду. Это значит, у него вообще нет предпочтений по части деталей. Любой человек, оказавшийся в пределах его досягаемости, воспринимается как враг.

Кажется, его слова не очень-то успокоили Тренча. Тот встал с ящика и сделал несколько покачивающихся шагов по нижней палубе. Габерон заметил, что бортинженера тоже бил легкий озноб. Несладко ему сейчас, должно быть. Но это все покажется ему детскими шалостями, если они погрузятся в Марево еще на сотню-другую футов...

Самого Габерона куда больше беспокоило молчание капитанессы.

– Гомункул, - приказал он полушепотом, - Связь с капитанским мостиком!

Гомункул отозвался не сразу, а когда отозвался, его голос осекался еще больше обычного.

– Ус… ус… устанавливаю связь. Мос… мостик на связи.

– Ринни! – выдохнул Габерон в пустоту, прикрыв зачем-то ладонью рот, точно опасаясь, что этот звук привлечет внимание марширующего голема, - Эй, на мостике! Ты что, уснула?

Пять секунд тишины показались ему вечностью.

– Слушаю тебя, Габбс, - отозвалась тишина.

При звуке ее голоса Габерон испытал такое облегчение, словно в один миг сбросил двести галлонов балластной воды. Грязной зловонной жижи, тянувшей его вниз. Но уже в следующую секунду он почувствовал приступ липкого стыда. Голос у Алой Шельмы был уставший и тусклый. Так обычно не звучит голос живого человека, даже переданный гомункулом.

– Могу я осведомиться, что там слышно с отправкой, капитанесса, сэр?

– Тебе так быстро надоела обстановка? – в голосе капитанессы послышался намек на улыбку.

– Я неуютно себя ощущаю, когда не могу сменить гардероб хотя бы трижды за день, - в тон ей ответил Габерон, - Кроме того, еще немного, и я провоняю здесь настолько, что тебе придется проветривать меня на леерах, как грязное белье. Это все чертова чешуя… Здесь у нас несколько бочек этого добра, видно, оказалась недостаточно качественной для ведьминского зелья… Ты даже не представляешь, как она смердит! Где «Вобла» наконец? Передай Дядюшке Крунчу, чтоб взял у меня на гандеке самую большую пушку из всех, что найдет. Я хочу, чтоб он превратил эту штуку, шагающую по мидль-деку, во много-много маленьких деталей на радость Тренчу.

– «Воблы» не будет, Габбс.

Габерону показалось, что он ослышался. Слух старого канонира не всегда отличается остротой, а гомункулы формандского образца нередко искажают звук. Габерону безотчетно захотелось помотать головой, чтоб прочистить уши.

– Повтори, я не понял. Прием.

– «Воблы» не будет, - тихо повторила Алая Шельма, - Извини.

Тренч уставился на Габерона широко раскрытыми глазами. Не послышалось, значит.

– Где она?

– Где-то на пути в Порт-Адамс, должно быть, - капитанесса отчетливо шмыгнула носом, - Я пыталась ее вызвать. Пытаюсь до сих пор. Однако… «Вобла» сейчас в каких-нибудь тридцати милях от нас, но корабельный гомункул ее не видит. Не видит и не может связаться.

– Марево, - упавшим голосом произнес Тренч, садясь обратно на ящик, - Вы говорили, оно экранирует связь по магическому лучу.

– Так и есть, - отозвался Габерон тихо, бессмысленно разглядывая собственные пальцы. Глупейшее занятие, особенно в темноте, - Марево глушит любую связь.

– Но ведь мы погрузились всего на двести пятьдесят футов!

Габерон медленно набрал воздуха в легкие, пытаясь представить, что это чистый и свежий воздух, который веет по ночам над верхней палубой, а не затхлая, пропитанная ядовитой алой взвесью, отрава. Желудку это ничуть не помогло, он по прежнему вел себя так, словно внутри него колыхалась большая медуза.