Карабкавшаяся по остову мачты Шму испуганно задрала голову:

– Еще один?

– Нет, все тот же, которого угостил Габерон. Но не похоже, что он идет за добавкой.

– Что ты имеешь в виду? – требовательно спросила Алая Шельма, щурясь.

– Картечь здорово его потрепала. Скорее всего, он не дотянет до апперских островов. А других в этой округе и нет. Я думаю, он попытается сесть.

– Куда сесть? – не понял Дядюшка Крунч и тут же хлопнул себя тяжелой ладонь по лбу, - Ах ты ж драный палтус!.. Он хочет сесть на «Воблу»? После того, как едва не сжег ее? Пусть спускается, щучий потрох! Мне есть, что ему передать!

Спуск аппера скорее напоминал едва контролируемое падение. В его корабле больше не было изящества и воздушной легкости, он отчаянно коптил и двигался так неуверенно, словно шел вслепую. Пробивая навылет облака, он стремительно снижался, сносимый ветром, и Дядюшке Крунчу в какой-то момент показалось, что тот не успеет остановиться, расшибется о палубу.

Корабль аппера в последний миг успел сбросить скорость, но это не спасло его от жесткой посадки – раззолоченное судно с грохотом врезалось в остатки палубы между бизанью и гротом, подняв в воздух облако сажи и обломков. Сейчас оно выглядело не менее жалко, чем сама «Вобла». Изящный корпус потускнел и оплавился в некоторых местах, а развороченная картечью носовая часть превратилась в бесформенный желвак. Ажурные конструкции, возвышавшиеся над его палубой, были жестко посечены, а золотые паруса висели поблекшими вялыми тряпками. Дядюшка Крунч отчего-то испытал неуместную гордость. Вот тебе и выше всех.

– Какие будут приказы, Ринриетта? – спросил он, напрягаясь, - Будем брать его в плен?

«Малефакс» издал невеселый смешок.

– Не самая удачная ваша шутка, господин первый помощник. Насколько мне известно, во всем небесном океане не найдется ни одного человека, который смог бы похвалиться тем, что пленил аппера.

– Тихо, - Алая Шельма вдруг выпрямилась во весь рост. Ее алый китель являл собой плачевное зрелище – опаленный огнем, зияющий прорехами, он мало чем напоминал капитанскую форму, но Ринриетта держалась так, словно он был по меньшей мере адмиральским мундиром, - Команда, слушай мой приказ. Всем спуститься на нижние палубы. Шму, Дядюшка Крунч.

Он не сразу понял, что она имеет в виду, а когда понял, едва не зарычал от злости.

– Ринриетта! Что за выдумки!

– Это аппер, дядюшка, и, судя по всему, он еще жив. А значит, оставаться здесь опасно.

Корабль апперов, вонзившийся в верхнюю палубу и расколовший ее, словно ядро, больше походил на гору дымящихся обломков, невозможно было и представить, что внутри могло уцелеть живое существо. Но Дядюшка Крунч хорошо помнил россказни об апперах – как и сама капитанесса.

– Не уйду! – рявкнул он, со скрежетом разминая захваты, - Я старший помощник на этом корабле!

Она смерила его взглядом, по сравнению с которым даже ледяной ветер, терзавший ее волосы, казался теплым весенним бризом.

– Уходи, дядюшка. Готовь шлюпки, собирай остальных. Здесь я справлюсь сама.

Ему захотелось схватить ее за ворот кителя и хорошенько тряхнуть. Самоуверенная выскочка с ветром в голове. Гроза небесного океана, чтоб ее…

– Это аппер, задери тебя карась!

– Благодарю, мне это известно. Но место капитана – на мостике его корабля, откуда бы ни грозила опасность.

– Твой корабль сейчас превратится в горстку угля! – в сердцах бросил он и, увидев, как стиснула зубы Алая Шельма, понял, что попал в цель, - Не время показывать характер, Ринриетта!

– Договор с Урко заключала я, - Алая Шельма вернула контроль над своим лицом, вновь надев маску ледяного спокойствия, - Значит, и за неустойку отвечать мне. Уходи. Это капитанский приказ. Если ты не подчинишься ему, то нарушишь Пиратский Кодекс.

Ее сила воли должна была быть сродни развороченному полыхающему корпусу «Воблы». Приняв на себя столько ударов за последний день, она все еще сохраняла необходимый запас прочности – в отличие от его собственного тела. Одно Марево знает, за счет чего она держится, подумал Дядюшка Крунч в отчаянье, не зная, что еще сказать.

– Ринриетта, послушай… - он ощущал себя небоходом, пытающимся рассчитать курс по звездам, но обнаружившим, что все звезды до единой вдруг исчезли с небосвода, оставив лишь непроглядную черную мглу, - Плевать на Кодекс. Аппер – это не игрушки. Шут в платье тебя лишь выпорол, но аппер разорвет на клочки! Послушай меня хоть раз в жизни, уходи!

Презрительная улыбка Алой Шельмы – вот что он получил в ответ.

– Бежать с собственного корабля при виде опасности? – холодно осведомилась она, - Вот что ты мне советуешь, Дядюшка Крунч? А моему деду ты посоветовал бы то же самое?

«Ты – не твой дед!» - хотел было крикнуть он, но вдруг замер, потому что глубоко в груди ощутил отчаянный скрежет. Словно там, под пластами стали, нарушив привычный ход шестерен и тяг, застрял осколок ядра. И чем дольше Дядюшка Крунч глядел в бледное лицо Алой Шельмы, тем больше понимал, откуда он взялся, этот осколок…

«А моему деду ты посоветовал бы то же самое?»

Проклятый ржавый болван. Ты семь лет стоял на одной палубе с Алой Шельмой, но так и не понял, где берет начало тот ветер, который несет ее на своих крыльях - неудержимый ветер, опаляющий всех, кто стоит слишком близко. Ветер, который рано или поздно сожжет саму Ринриетту.