Вот оно, отрешенно подумал он. Вот, чего я не видел, хотя должен был. Все-таки я ни черта не понимаю в людях.

Ветер, что вел ее долгие семь лет, швыряя из одной неприятности в другую, заставлявший безоглядно устремляться в небеса очертя голову. Ветер, заставивший когда-то прилежную студентку Ринриетту Уайлдбриз, без пяти минут дипломированного законника, навсегда распрощаться с земной твердью. Он был порожден не тщеславием, не жаждой сокровищ и не пиратской романтикой, как он считал прежде. Что-то другое... Сейчас он вдруг понял, что именно – и проклятый осколок в груди заскрежетал еще сильнее.

Ее дед. Вот что придавало ей сил все эти семь лет, что заставляло вновь и вновь подниматься, встречая все новые удары судьбы, наперекор Розе Ветров и всему миру. Она просто боялась подвести своего деда, Восточного Хуракана, величайшего пирата небесного океана. Оказаться недостойной, сломаться там, где выстоял он. Опозорить его честь, честь самого легендарного небохода северного полушария.

Он сам укреплял ее в этом, рассказывая бесчисленные истории о Восточном Хуракане, не подозревая, что тем самым лишь усиливает проклятый ветер, тянущий ее навстречу опасности. Выходка с «Барракудой», безоглядный штурм Эребуса, вызов самим небесам и их хозяевам-апперам... Это не было ребяческими выходками, рожденными бурной фантазией и душевной несдержанностью, как он полагал. Это было нечто другое…

«Вот в чем основа ее собственного запаса прочности, - подумал он отрешенно, чувствуя, как саднящий в груди осколок беспокойно крутится на своем месте, - Того, что не дает ей развалиться, как старой образине вроде меня. Все это время я, сам того не замечая, подпитывал его, не понимая, что толкаю Ринриетту на все новые и новые вызовы Розе Ветров. Но вины Восточного Хуракана тут нет. Это я зародил тот самый проклятый ветер и я поддерживал его все это время. Я даже не думал, насколько он силен... Рано или поздно он сокрушит саму Ринриетту – нет паруса, способно бесконечно долго выдерживать чудовищную нагрузку. Может, это случится сегодня, прямо сейчас. Может, завтра, когда меня уже не будет рядом с ней и некому будет прийти на помощь…»

Он должен подавить этот ветер, прежде чем он сожрет саму Алую Шельму. Дядюшка Крунч ощутил, как по всему телу разливается холодная решительность. Пора исправить ошибку, допущенную им давным-давно.

– Извини меня, Ринриетта.

– Что? – прищуренные глаза распахнулись чуть шире. Она ожидала не этого.

– Извини меня, - повторил он глухо, не обращая внимания на скрипящий, едва повинующийся ему голос, - Не стоило мне этого делать. Не стоило лгать тебе. Наверно, мне стоит на досуге подыскать подходящий необитаемый остров, я ведь тоже предатель, только предатель особого рода. Все это время, предавая тебя, я верил, что делаю это во благо…

Смотреть ей в глаза было тяжело, их взгляд норовил опалить, как небесный огонь апперов. Но Дядюшка Крунч смотрел.

– Наверно, сейчас не совсем подходящий момент, но… Позволь, я расскажу тебе еще одну историю о твоем деде.

– Сейчас? – она изумленно уставилась на него, - Ты сошел с ума!

– Это будет последняя история, - пообещал он торжественно, - Может, не такая захватывающая, как предыдущие, но тоже ничего. Однажды, когда твой дед стоял за штурвалом, ведя «Воблу» к Аретьюзе…

Конечно же, он не успел закончить. Знал, что не успеет, но все равно вздрогнул, услышав негромкий скрежет металла. Но издали его не механические внутренности. От корабля аппера откололась прямоугольная плита из опаленного золота, рассыпая крошево разноцветного стекла. Из образовавшегося проема наружу легко выбралась фигура, осторожно ступая по разбитой и тлеющей палубе. У любого человека, совершившего столь тяжелую посадку, были бы расколоты ребра, а то и сломан позвоночник. Но небоход легко лишь небрежно размял пальцы. Дядюшка Крунч понял то, что давно было очевидным – человеком он не был.

Сквозь дым и клокочущий ветер, несущий белые крупинки замерзшей воды аппер легко разглядел и капитанский мостик и возвышающуюся на нем Ринриетту.

– Мое почтение, госпожа капитан! – он изобразил короткий изящный поклон, - Приятно встретить вас в этой части неба.

Алая Шельма сдержанно кивнула.

– Как и вас, господин Урко, - произнесла она спокойно, - Как и вас.

* * *

Дядюшка Крунч прежде никогда не видел апперов вживую. На рисунках и литографиях они чаще всего изображались непривычно долговязыми, отчего напоминали подобие рыбы-иглы, отрастившей человеческие конечности. Рисунки лгали – в этом он смог убедиться сразу же.

Господин Зебастьян Урко был высок и строен даже по меркам каледонийских островов, но ничего болезненного в его внешности не наблюдалось. Напротив, в легких движениях, которыми он огибал груды обломков на верхней палубе, приближаясь к капитанскому мостику, кроме нечеловеческого изящества сквозила и сила. Пожалуй, за ним даже приятно было наблюдать – он двигался так легко, словно само его тело было пропитано левитирующими чарами, на каждом шагу норовящими поднять его вверх и неохотно позволяющими коснуться поверхности. Бесцветные волосы господина Урко были зачесаны назад, открывая высокий гладкий лоб и безупречные черты лица, на котором в первую очередь выделялись глаза.