Она стояла неподвижно и молчала, а он изучал ее лицо до тех пор, пока Элли неохотно не посмотрела ему в глаза.

– Вы никому не расскажете то, что я вам расскажу?
– Она не была в восторге от идеи рассказать кому-либо что-то столь личное, но по какой-то причине, причине, которую она не могла объяснить, она доверяла этому мужчине, этому священнику.

– Ни единой душе.

– Ладно. Договорились. Имя?

Он порылся в черной кожаной седельной сумке на мотоцикле, вытащил что-то похожее на Библию, но на каком-то иностранном языке. Он открыл потрепанную обложку и перелистнул на страницу, где он толсто от руки написал черными чернилами четким разборчивым почерком свое имя.

Сорен Магнуссен.

Она протянула руку и кончиками пальцев провела по буквам его имени.

– Сорен... Я правильно произнесла?

– Ты произнесла его как американка.

– А как я должна говорить?

– Мне нравится, как ты его произнесла. Ты должна знать, здесь этим именем меня больше никто не позовет. Так назвала меня мама. К несчастью, меня заставили носить имя, которым назвал меня отец - Маркус Стернс.

– Значит, тут никто не знает вашего настоящего имени? – То, что он написал в своей Библии «Сорен Магнуссен», казалось намеком на то, что он считает имя Сорен своим настоящим именем, а не Маркус.

– Только ты. И теперь, когда ты его знаешь, думаю, должна мне ответ на мой вопрос.

– Ничего серьезного.

– Элеонор...

– Я привыкла к Элли, а не Элеонор.

– Элеонор – имя царицы. Элли - простое французское местоимение, обозначающее Она или Ее. А сейчас, Элеонор, расскажи мне, как ты получила эти ожоги на запястье. А после обсудим колени.

– Плойка.

– Сама себе или кто-то в доме причиняет тебе боль?

– Сама.

– Почему ты это сделала?

– Ради забавы.

– Тебе нравится причинять себе боль?
– Он задал вопрос без отвращения или удивления. Она слышала в его голосе только любопытство.

Она кивнула.

– Считаете меня сумасшедшей?

– Мне ты кажешься вполне нормальной. Кроме твоей одежды.

– Что? Не понимаете гранж?

– Твои волосы тоже вызывают вопросы.

– А с волосами что не так?

– Они зеленеют.

– Это не плесень, - ответила она, смеясь над игривым взглядом неодобрения на его лице.
– Это гель для волос. Я сделала зеленые пряди.

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать. Но через две недели будет шестнадцать.
– Она ощутила потребность добавить эту часть.
– Мама говорит, вы слишком молоды для священника.

– Мне двадцать девять. Но для нее я постараюсь состариться быстрее. Уверен, служба в церкви, в которую ходишь ты, изрядно меня состарит.

– Буду стараться изо всех сил.
– Она широко улыбнулась ему и теребила лацканы пиджака. И снова наступило неловкое молчание. Хотя он, казалось, не испытывал неловкости. Было такое чувство, будто у него вся жизнь впереди на то, чтобы наблюдать за ее странным поведением.

– А теперь к коленям. Эти раны выглядят впечатляюще.

– Я упала, - ответила она.
– Вот такое вот дерьмо.

– Ты не похожа на неуклюжую. Возможно, я ошибся.

Она поджала губы. Она? Неуклюжая?

– Я не неуклюжая. Ни разу. Мой учитель физкультуры говорит, что я двигаюсь, как обученная танцовщица.

– Тогда откуда раны на коленях?

– Я подралась в школе.

– Надеюсь, она выглядит хуже, чем ты.

– Он, - ответила она с гордостью.
– Он выглядит нормально. Но все еще смешно ходит.

Глаза Сорена слегка округлились.

– Ты подралась с мальчиком в школе?
– Он казался слегка взволнованным.

– Я не виновата. В школе есть девочка - Пайпер Райли. Если ее имени недостаточно, то у нее есть огромные сиськи. Она боится собственной тени и не может дать отпор. Так этот парень, Трей, в автобусе вел себя как мудак, говоря всякие мерзости о ее теле. И я сказала ему заткнуться. И тогда он начал меня поливать грязью. Он только и говорил «я хочу твое тело, Элли». Я ответила, что он может его получить. И дала ему свою ногу. Прямо по его яйцам. Это было потрясающе. Когда мы вышли из автобуса, он так сильно меня толкнул, что я упала на колени и разодрала их. Ничего нового. Обычная среда в местной католической школе. Ваши налоговые баксы не работают.

Он продолжил смотреть на нее. Его глаза еще больше округлились.

– Отец Стернс? Сорен? Или как вас там?
– она помахала рукой.

– Прости. Я был поглощен твоей историей. Мог даже войти в состояние фуги.

– К счастью для меня, это все произошло за автобусом, и водитель ничего не видел. Иначе, моя задница была бы у замдиректора Уеллса. Он сказал, если я еще раз окажусь в его кабинете, меня публично распнут в пример перед всей школой. Думаю, он шутил.

– Ты заслужила такое обращение?