– Тогда уходи.
– Кингсли поддел ее подбородок в гневной отцовской манере.
– Ради твоего и моего блага.

Он быстро чмокнул ее в губы, и она зарычала. «Уходи», - приказала она себе. «Продолжай идти и не оглядывайся».

Через несколько кварталов ее голова прояснилась, сердцебиение успокоилось. Находиться рядом с Кингсли и его друзьями было опасно для ее здравомыслия и ее девственности.

Элеонор дошла до входа в метро, но остановилась, когда услышала, как кто-то зовет ее по имени.

Она обернулась и увидела мужчину, стоящего на тротуаре в десяти футах позади от нее. Она не могла осознать его реальность, его существование.

Но он был там. И впервые за этот вечер Элеонор испытала настоящий страх.

– Отец?

– Скучала по мне, Малышка? – отец стоял с руками в карманах его длинного пальто, бейсбольная кепка скрывала его глаза.

– Нет, - честно ответила она.
– Какого черта ты не в тюрьме?

– Внезапное досрочное освобождение.

– Ага.
– Она скрестила руки на груди. Она раздумывала над тем, чтобы убежать. Вход в метро был в двадцати футах позади нее.
– Тогда хорошо. Мне нужно идти.

Она повернулась к нему спиной.

– Я думал, ты только перед Кингсли Эджем раздвинула ноги, - прокричал ей отец.
– Но теперь знаю, что и перед священником тоже.

Сердце Элеонор остановилось. Она медленно повернулась.

– О чем ты вообще говоришь?
– Она держала тон ровным, пытаясь не выдавать страха.

– Я нашел визитку в твоем пальто. «Эдж Интерпрайзе»с. Есть только одна причина, по которой такой мужчина, как Кинсгли Эдж, уделит тебе время, и эта причина у тебя между ног.

– Ты отвратителен.

– И оказался прав, - продолжил он.
– Я пытался выяснить, как такому ничтожеству вроде тебя удалось познакомится с Эджем. У него не так много причин торчать в Нигде, в Коннектикуте, верно? Я поспрашивал и узнал, что у него есть зять, который иногда заходит к нему. Священник. Священник из Уэйкфилда, в гребаном Коннектикуте.

– Отец, послушай, - начала Элеонор, - это не то, о чем ты думаешь. Я не сплю с...

– Не надо. У меня есть все необходимые доказательства. Хочешь посмотреть? Фотографии в моей машине. Одна хорошая, где ты и твой священник в черном «БМВ». Куда вы двое направлялись? Романтический уикенд?
– Отец рассмеялся, словно рассказал самую уморительную шутку.

– На похороны. Он хотел, чтобы я была с его сестрой, моей ровесницей. Он переживал за нее и думал, что она сможет поговорить со мной, раз она не разговаривала с ним.

– Думаешь, епископ купится на это оправдание, когда я скажу, что один из его священников трахает мою несовершеннолетнюю дочь? Жду не дождусь, когда расскажу твоей матери, что происходит между вами двумя.

– Чего ты хочешь?
– Элеонор знала, что отцу наплевать на то, с кем она трахается, и что она делает.

– Я хочу, чтобы ты прямо сейчас пошла со мной.

– Зачем?

– Мы пойдем ко мне и поговорим. Я уезжаю из города и думаю, ты должна поехать со мной.

– Я никуда с тобой не пойду.

– Нет? Тогда я отправлю все эти фотографии с тобой и Эджем, тобой и священником в полицию, твоей матери, директору школы и епископу. И в газеты тоже. «Священник соблазняет подростка и делится ею с его криминальным шурином» отличный будет заголовок.

– Покажи фотографии, - попросила она.

– Они в машине.

Он подошел к старой потрепанной «Хонде» и открыл пассажирскую дверь. Он ждал.

Последнее, чего она хотела, это садиться в его машину. Нет, последнее чего она хотел, чтобы у Сорена возникли проблемы из-за нее. Она подошла к машине и села на пассажирское сидение. Отец захлопнул дверь так резко, что она вздрогнула. Он сел за руль и завел двигатель.

– Покажи фотографии, - потребовала она.

– Они в моей квартире.

– Ты сказал, они в машине.

Отец повернул руль и выехал на улицу. Он повернул на ближайшем перекрестке, словно пытался увезти ее как можно быстрее от дома Кингсли.

– Ты должна поблагодарить меня, - сказал отец, набирая скорость.
– Ты не захочешь связываться с Эджем. Наслышан об этом французском ублюдке. Думаю, ты и так всё знаешь. Ты трахаешься с ним.

– Я не трахаюсь с ним. Мы друзья.

– Друзья? Он тоже твоя нянька? Почему он забрал тебя из школы?