– Арун.
– тихо позвала его Хиран, и ему ничего не оставалось, как повернуться к ней снова и посмотреть в глаза.

– Что такое, Хир?
– спросил он, уже все поняв.

Арун видел и сам, что терзает ее, о чем хочет спросить его невеста. Но так же он понимал, что не сможет ей ответить так же искренне, как прежде. Но она была безжалостна, хоть и неосознанно. Хиран смотрела на него так открыто и с такой надеждой. Она как обычно хотела его поддержки. Чтобы он развеял ее сомнения. Успокоил.

Но теперь он и сам ни в чем не был уверен.

– Ты любишь меня? Ведь любишь? – открыто спросила она, заставив сердце Аруна сжаться от боли и раскаяния.

Конечно, любил! Как же сильно ее он любил. Свою нежную и невинную Хиран. Он мог бы рассказать ей о том, как дорога и как значима была она для него. Как не хотел бы причинять ей боль. Но она спрашивала его не об этом. Не это она хотела знать.

От его молчания в ее темных глазах появилось сомнение. Оно было там и раньше, но теперь разрасталось и заставляло ее нервно теребить браслеты.

– Хиран.
– он протянул ей руку и она, как и всегда, не задумываясь, вложила в нее свою ладошку.
– Моя милая Хиран.
– он поймал и вторую ее ладушку и прижал их к своей груди.
– Если бы ты только знала как дорога мне.

– Арун...

– А ты? Ты любишь меня, Хир? Это очень важно, милая. Что ты чувствуешь? Ты любишь меня?

Он почти физически ощущал отсчет секунд, пока Хиран молчала. Он хотел бы, чтобы ее молчание длилось дольше. Тогда возможно ему стало бы легче. От того, что она сомневается. Но прошло не больше трех секунд, как она, вздохнув, на выдохе ответила:

– Да. Я люблю тебя, Арун. Очень-очень люблю! Ты сомневался? Тогда зря. Конечно, люблю.

Арун резко притянул ее к себе, больше не в силах смотреть Хиран в глаза. Понимая, что, скорее всего ее любовь превратится в ненависть. Только он обманывал сам себя. Хиран не смогла бы его возненавидеть. Разве его Хиран способна на это? Нет. Но от понимания этого становилось только хуже.

— Прости меня, Хир.
– почти беззвучно прошептал он. – Прости меня, милая.

— Арун? Что случилось? За что простить? Ты не сделал ничего плохого. Если ты о том, что ушел, то я уже сказала, что понимаю.

— Вот и хорошо. – кивнул Арун, не готовый пока начать трудный разговор. – А сейчас тебе надо немного отдохнуть. А вечером мы поговорим обо всем. Хорошо?

— О свадьбе? – отводя взгляд, Хиран отступила.

– -- Да, Хиран, о свадьбе.

От понимания, что разговор выйдет не совсем такой, как ожидает его невеста, Арун почувствовал себя скверно. Меньше всего на свете он хотел бы обидеть Хиран. Но выбора у него не было.

Он должен рассказать ей о том, что свадьбы не будет. И когда отвергнутая невеста спросит «почему» он должен будет ответить. Сказать о том, что она угадала, когда сидя на заборе в день их помолвки, задала свой главный вопрос и была как никогда права.

12 глава

Хиран устала, за этот долгий день, и смело предполагала, что уснет, как только коснется головой подушки. Но она ошибалась. Еще ни одной ночи она не ночевала так далеко от дома. И все было совсем другим. Дома, в Индии, она спала, распахнув окна, и теплый воздух проникал в комнату, наполняя ее тонкими ароматами цветов и сладкими запахами фруктов. И птицы не унимались всю ночь напролет. Ей даже не хватало надоедливого жужжания насекомых, от которых спасала бы москитная сетка, словно балдахин, закрывающая кровать.

Хиран не хватало света тусклой желтой лампочки в виде цветка лотоса воле кровати, и тихого потрескивания ароматной свечки, которая пахла сандалом.

А еще, только когда перевалило за полночь, Хиран поняла, что бессознательно все это время ждала бабушку, которая непременно заходила к ней перед сном, чтобы дать свое благословение и прочитать короткую молитву. А потом она погладила бы шершавыми ладонями по ее щекам и коснулась бы губами лба.

А теперь Хиран лежала в красивой, но неестественно тихой комнате, и не могла сомкнуть глаз. Она слышала, что Арун еще не спит и тихо разговаривает с кем-то, очевидно по телефону. Не могла разобрать ни слова, но продолжала вслушиваться, словно в этом искала спасение от давящей тишины. Хиран чувствовала усталость, а заснуть не могла. И вдруг она вспомнила о молоке. Как человек в последней надежде хватается за соломинку, так и она решила, что именно привычного стакана со сладким молоком ей и не хватало, что бы, наконец-то, уснуть.

Она знала, что и Арун любит молоко и именно сладкое. Ведь это он научил ее пить его. Хиран решила, что и для Аруна приготовит порцию. И если он захочет, то они выпьют свое молоко вместе. Ведь, судя по всему, Аруну тоже не спиться.

Ободренная, этой мыслью, Хиран быстро откинула простынь и встала с постели. И как была босая вышла из спальни. В гостиной никого не было. Возле входной двери и дивана горели светильники, придавая помещению больше уюта. Хиран прошла на кухню и как-то по глупому обрадовалась наличию молока в холодильнике. Она подогрела его, добавила сахара и разлила в чашки. И, не беспокоясь о подносе, отправилась к Аруну, неся чашки в руках.