– Какую ты хочешь компенсацию? – поняла, мы говорим на разных языках, я на нормальном и общедоступном, а он на ледяно-великанском-сугубо-мужском!

Это, наверное, ночь меня натолкнула на философские измышления и научный интерес.

– Кьелл, другая женщина бы потребовала компенсацию? – кивает, – а какую?

– Начиная с укрощений, а заканчивая чем фантазии хватит, – спокойно объяснил он.

– А если у мужчины нет возможности так компенсировать, что тогда?

– Богатство народа можно использовать, но потом придется отработать и вряд ли быстро.

– То есть ваши женщины, зная, что их капризы могут стоить дорого и я имею ввиду не только деньги, но и время и силы мужчин, все равно этого требуют? – он как-то медленно кивнул.

– Больные, – я упала на подушку и посмотрела в потолок, – причем, как женщины-эгоистки, так и мужчины. Что за политика такая, во всем потакать и снимать с себя ответственность?

– Мужчина несет ответственность за все! – сейчас, наверно, я должна была дрожать от его тона, но я просто дрожу, так что фиг ему.

– Тогда почему наказали только женщин, за то, что они поспособствовали уходу детей из дома? – он молчал, я даже глаза чуть скосила, стоит посреди комнаты, как неприкаянный.

– Наказание мужчин не обсуждали, их наказание будет суровое, – как все вы, хотела брякнуть, но промолчала, – я понимаю, тебе тяжело нас понять и наши законы, да и мы иногда не понимаем всего, ведь во время войны все изменилось, а здесь только усугубляется. Я рад, что ты не промолчала на совете и что подняла все эти вопросы при всех, я собирался это обсудить не на всеобщем совете, но так даже лучше.

– Угу, передовик, – настроение после эмоционального скачка почему-то стало паршивым, – а ты зачем приходил, из-за змеюки или? – что “или” не придумала, но его настойчивое посещение моей спальни наталкивает на странные мысли.

– Пора вставать, через полчаса обряд, пришел будить, а тут этот…

– Хорошо, встаю. Детей будить?

– Да, нужен только Дани, но Юнас хотел посмотреть, хотя лучше бы отдохнул и сил набрался, – мужчина развернулся, чтобы уйти, но остановился, – а ты не почувствовала упадка сил после общения с камнем истины?

– После камня нет, а вот после ваших баб еще как. Может, они энергию сосут?

– Вряд ли, но я понаблюдаю внимательнее, – мне почудилось или он улыбался, когда это говорил.

– Наблюдатель… – тихо шепнула, когда он уже ушел и медленно встала с постели, мышкой прошмыгнула, закрыла дверь и впервые задумалась о щеколде, но пришлось эту мысль прогнать, вдруг Дани ночью испугается или будет меня искать.

Поскольку этот неведомый обряд я себе никак представить не могла, и соответственно решить, что именно мне стоит надеть, но пошла по принципу, пусть будет удобно. Уже одевшись, собралась идти будить сына, но услышала стук в дверь (вежливый какой, хотя один раз еще не вежливый).

– Я принес одежду для обряда тебе и Дани, у Юнаса есть, ты не откажешь мне? – мне, если честно, все равно, нет, когда-то в другой жизни мать мне строго-настрого наказывала не принимать подарки у мужчин, тем самым выдавая им авансы, что можно носить только купленную самой или родителями одежду. Но я уже ношу одежду, которую он принес, и, наверное, я растеряла весь свой аристократический шарм и взгляд на жизнь.

– Да, – что еще сказать, – спасибо.

– Ты все время благодаришь… – вот что это значит? Он развернулся и ушел, а я задумалась над устройством этого общества, тут что, слова благодарности не в обиходе?

Вещи, которые предполагались для обряда были очень красивые и специфические. Во-первых, они были белые! А у нас в белом только невесты ходят, я надеюсь, это не из той же степи? При ближайшем рассмотрении поняла, что вещи не чисто белые, они полностью расшиты серебряными нитями, с морозным орнаментом, красиво так. Провела пальчиком по вышивке, такое ощущение, как будто коснулась морозного орнамента на стекле, чуть морозит палец. Или самовнушение, или реальность, надеюсь, не замерзну в этом наряде. Второе, что меня поразило, это фасон, это были брюки, поверх которых надевалось длинное платье с разрезами с двух сторон почти до бедра, у нас такое не носят. И я сомневалась, стоит ли мне такое надевать, а потом какое-то шальное настроение (стресс так выходит), да и какая женщина устоит примерить что-то новое и необычное, вообще, надела я всю эту красоту на себя, вместе с белыми сапожками из тонкой кожи (надеюсь, не из змея). Я красивая, нет я и так не уродина, но вещи все-таки иногда решают очень многое. И сейчас, глядя в зеркало, я себе очень нравилась, тонкое платье из мягкой, но очень теплой ткани с изящной вышивкой, которая струится по подолу, рукавам и вороту платья. Небольшой вырез, облегающие брючки и сапожки, нет, не сниму, мое!

Для Дани одежда была такого же типа, но у него были брючки и колет, так же белого цвета с морозной вышивкой. На колете одна сторона вся была вышита, смотрелось очень красиво. Взяла вещи и понесла сыну, пусть наденет такую красивую одежду, до этого у меня ни разу не выпала возможность купить ему такие вещи, да и эти не купила.

Ребенок проснулся на удивление легко, оказывается, ему Юнас все рассказал, и он очень хочет посмотреть обряд, переодеться, умыться, пять минут, и мы готовы. Юнаса я тоже пошла будить, но он уже встал, его Кьелл разбудил. Нарядной белой толпой мы спустились вниз, где Кьелл нас уже ждал. Знаете, иногда бывает хватит одного взгляда мужчины, чтобы понять, что вы сегодня прекрасны. Сейчас именно тот случай, мужчина не сказал мне ни единого комплимента, не подал руку, ничего такого, что было в прошлой жизни, но он так посмотрел, что румянец предательски окрасил щеки.