– Нам пора, – вот и все его слова. Очень разговорчивый мужик!

– Кьелл, а из чего сделаны эти сапоги? – правда, интересно, очень мягкие и такие удобные, просто, если не очень дорого, попрошу купить не белые, чтобы не маркие были.

– Из змея, – вот и зачем ты, Хелли, спрашивала, оно тебе было надо? Будучи немного не в себе, я тихонько шепнула:

– Так быстро, я думала на ремень… – мужчина повернулся, смерил меня странным взглядом и решил поделиться информацией, благодетель мой.

– Это кожа змей, которую они сбрасывают, так что никого я не убил, чтобы принести тебе такие сапоги.

– Спасибо, – пискнула я.

– За то, что не убил? – издевается, вот точно вам говорю!

– За то, что принёс мне их, и за то, что рассказал, из чего их делают, – рассердилась на него, поэтому пищать перестала и даже выровнялась, чтобы внушительнее быть. Хотела еще вперед пойти, но благоразумие победило, я ведь не знаю, куда идти, где это священное, тайное место.

Обряд, как вы думаете где проводился? Правильно, на площади. С священностью и тайностью, я, видимо, перегнула, я так понимаю - это место встречи и его изменить нельзя. Все население городка (так и не смогла определиться, как называть то место, где мы живем) сейчас стояло на площади, причем не абы как, а четко структурированно. Против каждого сектора стояли его жители, в виде пирамиды. Впереди один, следом три и так количество увеличивалось. Мы прошли в самый перед «зимнего» сектора и Кьелл стал впереди, а следом мы с Юнасом и Дани между нами.

В полной тишине мы простояли минут пять, очень странное ощущение: толпа народа, но все молчат, не шевелятся. Я так ушла в свои мысли, что пропустила начало действия. В какой-то момент Дани дернулся, я держала его за руку, поэтому в первую очередь повернулась к сыну, а уже увидев его ошарашенное лицо, посмотрела вперед.

От каждого сектора отделялись не знаю, как назвать, призраки? Пусть будет так, так вот эти самые призраки, как будто приходили откуда-то сзади и проходили между секторами, выходя вперед. Я во все глаза рассматривала их, зажав свободной рукой рот, мамочки, как страшно. В какой-то момент они перестали «прибывать» и резко развернулись лицом каждый к своему сектору. Хорошо, что рот заткнула себе, иначе бы заорала, а так ничего, держусь. Если утром окажется, что я блондинка – беда, я пойду накручивать хвост змеюке и плевать ядом в Кьелла, у меня волосы на голове шевелятся от такого зрелища. А потом они еще решили поговорить, как будто мало напугали уже. Где мой обморок, что за дела, почему я перестала в него падать, неужели потеряла эту способность или все эти аристократки были правы, и в обморок падают только настоящие аристократки, ведь они ранимы и чувственны. Так вот, хочу быть ранимой и чувственной, потому что мне страшно, а глаза зажмурить почему-то не получается.

Потом появилась женщина, очень старая женщина (откуда появилась, не знаю, я на этих белесых и полупрозрачных смотрела, глаз не отводя). Стоило ей заговорить, и я смогла на нее посмотреть, и каково же было мое удивление, когда я узнала ту, что видела возле камня истины в зале.

– Сегодня мы принимаем в ряды нашего народа двоих пришедших извне, свидетелями сего действия будут все жители и наши предки, – так это они тут засвидетельствуют наше вступление, блин, никого попроще в свидетели взять нельзя было? – Даниэль, выйди вперед, – малыш повернул голову на меня, я в свою очередь тоже смотрела на сына и очень не хотела отпускать его руку, страшно так. Но всю жизнь не удержишь и вот он делает маленький шажок в направлении женщины, и я медленно отпускаю его руку, мне кажется, сердце разрывается на куски.

Сын прошел вперед, и эти «предки» прозрачные отступили, пропуская его, когда они качнулись я тоже дернулась, но Кьелл, который отступил к нам, легко удержал меня за локоть.

– Коснись, – женщина подсовывала моему сыну какую-то шкатулку, а я нервно притопывала ногой, просто сдвинуться не могу, Кьелл держит, а спокойно стоять тоже не получается.

Сын спокойно опустил обе руки в шкатулку (надеюсь там не гремучие змеи, скорпионы, пауки, ножи, яд и еще миллион опасных вещей, которые придумал мой паникующий мозг матери) и вытащил оттуда круглый прозрачный шар. Я тихонько выдохнула, пока этот шарик не начал светиться (я точно тут стану седой, дергающейся, невротичной, не падающей в обмороки бабой), свечение становилось все ярче, пока луч не выстрелил четко в направлении сектора «весна». Женщина-старушка до этого стояла как будто с трудом, а тут резво рванула вдоль луча и пробившись сквозь толпу, которая даже не шелохнулась, подбежала к мужчине. Пару раз его обошла, чтобы проверить, что на нем луч свое путешествие закончил, просто до этого он как будто пронизывал тех, кто мешал и был не интересен ему. А после громко сообщила:

– Даниэль признан полноправным норманном, ведь рожден он был он норманна из семьи Ульфа, – толпа дружно ахнула, а на меня очень выразительно посмотрел Кьелл и почему-то отпустил мой локоть, женщина бегом вернулась к Дани и шепнула ему пару слов.

Сын прижал к себе шарик и закрыл глаза, несколько секунд ничего не происходило, а после шар стал поглощать в себя свет, чтобы через секунд пятнадцать засиять ярко-зеленым светом. Сначала зелень была такая бледная, но с каждым ударом сердца становилась все ярче и ярче.

– Даниэль - творец!

Это все, что смогла сказать очень обалдевшая женщина, а после помчалась ко мне, захотелось спрятаться за спину Кьелла, но он, как назло, стоял рядом.

– Даниэль с матерью могут перейти под защиту и опеку семьи, – выговорила она это, стоя передо мной.

Я очень медленно соображала, пытаясь осознать, что у Дани есть родственники по отцу и они живут тут, что он загадочный творец, которые уже несколько поколений не рождались, а потом до меня дошло, нас вроде как переселяют, меня и Дани. А оно мне надо? Я только быт наладила более-менее, у меня тут Юнас, живность (чтоб ее, ответственность эту) и Кьелл… Последний мне зачем, не знаю, но в хозяйстве пригодится, я хомяк запасливый, так что ни-ни делиться.

– Спасибо, но мы не принимаем это предложение, а останемся жить в доме Кьелла Ледяного, – видимо, услышать слова от кого-то никто не ожидал, поскольку кроме все той же разговорчивой старухи все молчали, но я молчать не стала. На меня посмотрели все абсолютно, даже эти прозрачные, от взгляда которых было очень страшно, но я гордо задирала нос выше и старалась выглядеть уверенно (на деле, видимо, похожая на воробья, прыгающего перед ястребами).

– Хелена, теперь твоя очередь стать одной из нас, – почему для меня это прозвучало как-то устрашающее? Бабка резко схватила меня за руку и совсем не со старческой беспомощностью потащила вперед.