Берестяной туесок тут же наполнился ароматной белой жидкостью. Ваня и Живинка начали с аппетитом уминать свой волшебный обед. Ване было так вкусно, что он даже забыл о том, что кушать нужно медленно и не набивать полный рот. Он довольно чавкал и громко прихлебывал молоко из туеска. Но не успел он съесть и половины, а Живинка и вовсе лишь два раза откусила пирожок, как вдруг, к их огромному удивлению, спящий беспробудным мертвым сном Филин заворочался. Дети перестали жевать и уставились на него.

–Ты видела? – спросил Ваня с полным ртом, отчего получилось некрасивое «Фы фыдила?».

–Шевелился, – ответила Живинка, и у нее вышло «Фыфелифся».

Филин медленно открыл один глаз и посмотрел на них. Затем открыл второй. Глаза у него были огромные, круглые, выпуклые и напомнили Ване леденцы «Чупа-Чупс», которые он очень любил. И цвета глаза были такого же, янтарно-карамельного. Филин моргнул и громко ухнул. «Ух-Ух!». Затем лениво перевалился со спины на бок, кряхтя и ухая, встал на короткие лапки, больше похожие на сухие корявые сучки, и зашагал к туеску, наполовину наполненному молоком, который Ваня держал в руках. Бесцеремонно сунув голову прямо в туесок, Филин начал жадно пить молоко. Ваня оторопел. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть его, и сидел, замерев. Замерла и Живинка, не веря своим глазам. Даже Снежок выглядел удивленным, словно ему было непонятно, почему эта мертвая птица вдруг ожила, и даже не гавкнул, а только склонил голову набок, внимательно разглядывая воскресшую дичь. А Филин, напившись молока, поднял голову и сказал «Ух-ты!», от чего с его изогнутого клюва сорвалась большая молочная капля, и невозмутимо засеменил обратно к мягкому сиденью, к тому месту, где лежал до этого. Упав на бок и выставив перед собой худые когтистые лапки, он безмятежно сомкнул веки, закрыв круглые глаза-леденцы.

–А-а-а-ааа! – заорал Ваня, опомнившись, и кинулся к Филину, уронив туес с остатками молока в снег. Снежок, недолго думая, принялся лакать то, что не вылилось. А Ваня уже тряс Филина, держа его за лапы, и птица болталась вниз головой, вновь не подавая признаков жизни.

–Давай, Филин, не притворяйся! Я видел, что ты проснулся! А ну, открывай глаза немедленно!

Спустя минуту энергичной тряски Филин все-таки открыл и выпучил сразу оба глаза, так, что Ваня от неожиданности выронил его, и тот упал головой в сугроб, затрепыхался, забил крыльями и, с трудом выбравшись из снега, выдал: «Ух,ух!». Ване показалось, что Филин сказал: «Я сердит!».

–Не сердись, Филюшка, – извиняющимся тоном попросил Ваня.
– Уж очень долго мы тебя будили!

Живинка начала отряхивать с птицы снег и, пытаясь задобрить, погладила по голове.

–Нам так нужна твоя помощь! Нам нужно найти Великого Благовея, Повелителя Времени и Пространства. – Прошептал Ваня тихо, вспомнив, что это имя нельзя орать на весь лес. – Ты должен знать, как найти его. Помоги нам, покажи дорогу!

–Ух, фух,ты… – выдал Филин, как показалось Ване, удивленно, и начал топтаться на месте, утрамбовывая лапками рыхлый снег и поглядывая на туесок, из которого Снежок старательно вылизывал остатки молока.

–А! Молока у нас много, можешь не беспокоиться! – воскликнула Живинка, догадавшись, о чем думает Филин.

–Да, молока можешь пить, сколько хочешь, если покажешь нам дорогу! – подтвердил Ваня и, отняв у Снежка пустой туесок, попросил его вновь наполниться молоком.

Филин заковылял к Ване и, сунув голову в волшебный «водохлебник», долго пил живительный напиток. Ваня даже испугался, как бы Филин не лопнул от такого количества молока. Но тот, напившись вдоволь, отошел, потряс крыльями, словно разминаясь перед полетом и, выдохнув сиплым голосом «Ух-фух!», медленно поднял в воздух свое потяжелевшее тело.

–Живинка, смотри, он согласен! Летим за ним!– радостно воскликнул Ваня, хватая Снежка, и мысленно пожелал, чтобы сани следовали за птицей. Каким-то непостижимым образом, сам не зная, как у него это получалось, Ваня понимал уханье старого филина! Сани тронулись с места, и, скрипя полозьями по снегу, устремились в указанном направлении, быстро набирая скорость, а затем и высоту. Ваня крепко прижимал к себе Снежка, громко скулившего и подвывавшего от страха. Высокие разлапистые сосны и ели под ними уменьшились до игрушечных размеров. На такую высоту подниматься им еще не приходилось, и теперь Ване и Живинке было немного страшно. Но в то же время весело. Даже дух захватывало от головокружительного полета!

Сверху открылась невероятная красота волшебной страны Снеговении, покрытой снежными коврами белых полей и зелеными островками хвойных лесов. Оглянувшись назад, Ваня разглядел на горизонте похожие на спичечные коробки деревенские домики, за которыми высились остроконечные башенки города, в котором ему не довелось побывать, а за городом величаво поднимались в небо горные пики в шапках снега. А впереди было белым-бело, и лишь на самой границе неба и земли виднелась смутно различимая темно-зеленая полоска, которая, как догадывался Ваня, могла быть началом новой, неведомой, страны. Холодный ветер обжигал щеки, и детям пришлось закутать лица шарфами и зажмурить глаза, и поэтому разглядывать пейзажи Ваня больше не мог. Говорить тоже было неудобно от того, что свист ветра заглушал слова. Мальчик лишь иногда подглядывал, летит ли впереди Вечный Филин, и снова зажмуривался, потому что на высоте было так холодно, что на глаза наворачивались слезы.

Прошел не один час. Сколько в точности, Ваня не мог сказать, ведь часов у него не было. Но по ощущениям ему казалось, что летят они уже часа три. Солнце начало клониться к закату, покраснело, окрасив небо в оранжево-красные цвета, и вот на потемневшем небосводе замерцали первые бледные звезды.

–Скоро стемнеет! – прокричала Живинка, чтобы Ваня мог услышать ее.– Как бы узнать, долго ли еще нам лететь? Филин ведь говорить не умеет! А ночью лететь нельзя! Вдруг уснем и упадем вниз! Давай попросим Филина приземлиться! Переночуем под какой-нибудь елью? Да и поужинать не мешает!