Шрифт:
«Шестнадцать дней до войны – пышнейший общегородской бал по случаю окончания учебного года пятыми— седьмыми классами. Обязательные белые шелковые платья для девочек, костюмы для мальчиков. Конферанс концерта на русском и немецком языках. И стихи Сергея Михалкова:
Спит Москва. В ночной столицеВ этот поздний темный часТолько Сталину не спится,Сталин думает о нас…Девять дней до войны – бал-карнавал, посвященный общему окончанию учебного года. Снова строки Михалкова. Теперь уже в немецком переводе…»
20 июня в столичных школах прошли выпускные вечера, которые по традиции завершались танцами. После них вчерашние школьники шли гулять по городу, рассвет обычно встречали на Красной площади или на набережных Москвы-реки.
В «Правде» появился репортаж Льва Кассиля «Зеленый шум» из школы № 201, в котором он рассказывал о благоустройстве двора: «Заканчиваются выпускные испытания. Из школы уходят молодые люди, получившие тут верную прививку, хорошо подросшие, не боящиеся ни заморозков, ни ветров под открытым небом. Питомцы школы уйдут работать, учиться, служить в Красной армии…
Идет-гудет Зеленый шум,Зеленый шум, весенний шум!..».В материале Кассиля несколько раз упоминался класс 9-й «А», в котором училась Зоя Космодемьянская. Позже Кассиль утверждал, что разговаривал с девушкой, которой суждено было стать легендой…
Выпускные экзамены состоялись и у танцовщиц. Ученице хореографического училища Майе Плисецкой летом сорок первого было 16 лет. Девушка бегала на репетиции, танцевала Фею-крошку в «Спящей красавице» и Цветы в «Снегурочке», с восторгом следила за отточенностью арабесок балерины из Ленинграда – Галины Улановой. 21 июня Плисецкая участвовала в выпускном концерте училища в сопровождении оркестра Большого театра на сцене его филиала с «Экспромтом» Чайковского.
«Московская публика приняла номер восторженно, – через много лет вспоминала Майя Михайловна. – Может быть, это был пик концерта. Мы кланялись без конца. Мать была в зале, и я сумела разглядеть ее счастливые глаза, лучившиеся из ложи бенуара». Она возвратилась перед самой войной из ссылки с маленьким ребенком, родившимся летом 1937 года. Ее муж, отец Майи, дипломат и видный хозяйственный работник Михаил Плисецкий, своего сына так и не увидел. Его арестовали и отдали под суд…
Московский Нострадамус
Юный москвич Лева Федотов жил в знаменитом Доме на набережной. Дружил с будущим писателем Юрием Трифоновым и спустя много лет стал прототипом одного из героев повести «Дом на набережной» Антона Овчинникова.
Трифонов вспоминал, что круг интересов Федотова был необычайно широк. Он увлекался минералогией, палеонтологией, океанографией, рисованием, музыкой. Занимался физическими тренировками по собственной системе и сочинительством – к этому занятию он приохотил и некоторых из своих друзей, в частности, самого Трифонова.
Писатель вспоминал, что Федотов «поспешно поглощал все науки, все искусства, все книги, всю музыку, весь мир, точно боялся опоздать куда-то. В двенадцатилетнем возрасте он жил с ощущением, будто времени у него очень мало, а успеть надо невероятно много…».
Увы, так и произошло – жизнь Левы оборвалась, когда ему было всего двадцать лет. Больной туберкулезом, с плохим зрением, Федотов тем не менее добровольцем ушел на фронт и не дожил до предсказанной им Победы. 25 июля 1943 года он ехал в грузовике с другими солдатами, и машина попала под бомбежку…
Дневники Федотова были опубликованы спустя много лет после войны, в конце 90-х годов. Можно лишь поражаться, насколько «советский Нострадамус» оказался близок к истине. Хотя и оговаривался: «Я, правда, не собираюсь быть пророком, но все эти мысли возникли у меня в связи с международной обстановкой, а сложить их в логический ряд и дополнить помогли мне рассуждения и догадки».
5 июня Лева записал в дневнике:
«Хотя сейчас Германия находится с нами в дружественных отношениях, я твердо уверен, что все это только видимость. Тем самым она думает усыпить нашу бдительность, чтобы в подходящий момент всадить нам отравленный нож в спину…
Я думаю, что война начнется или во второй половине этого месяца, или в начале июля, но не позже, ибо Германия будет стремиться окончить войну до морозов. Я лично твердо убежден, что это будет последний наглый шаг германских деспотов, так как до зимы они нас не победят. Победа победой, но вот то, что мы сможем потерять в первую половину войны много территории, это возможно…»
Федотов полагал, что немцы нападут неожиданно, без объявления войны и захватят Минск, Гомель, Житомир, Винницу, Киев, Гомель, Псков и многие другие города. Но был уверен, что Москва устоит перед натиском Гитлера, и Ленинград, взятый в кольцо, не капитулирует.